Ночная Сторона Длинного Солнца

— Но если птиц продать, — продолжил Шелк (актеры и актрисы, театр и зрители, садик, фонтан, сеть и певчие птицы уже исчезли из его сознания), — как могут зазвучать песни? Мы, прежде столь богатые песнями, стали бедняками. Даже если мы вымажем ворона, вымажем черную птицу тонкой красотой жаворонка или скромной коричневой краской соловья, это нам не поможет, как авторы-прорицатели и указывают нам в следующей строке. Он не запоет, даже если позолотить его, как золотого щегла. Он все равно останется вороном.

Шелк глубоко вздохнул.

— Как вы знаете, дети, любой невежественный человек может занять пост, который даст ему почитание и власть. Предположим, например, что некий необразованный человек, — хотя честный и достойный, скажем один из тех мальчиков, которых майтера Мрамор исключила из своего класса и которые не смогут получить образование, — благодаря какой-нибудь случайности стал Его Святейшеством Пролокьютором. Он может есть и спать в большом дворце Его Святейшества на Палантине. Он может держать скипетр и носить украшенную драгоценными камнями одежду, и все остальные из нас будут вставать на колени, ожидая его благословения. Но он не сможет передать нам мудрость, передавать которую — его долг. Он будет как каркающий ворон, вымазанный разноцветной краской.

Мысленно считая до трех, Шелк глядел на пыльные балки мантейона, давая картине врезаться в память слушателей.

— Вы, я надеюсь, поняли, что следует из моих слов — ваше образование должно продолжаться. И я надеюсь, вы тоже поймете, что, хотя я взял пример из Капитула, я мог бы так же легко взять его из обычной жизни, говорить о торговце или купце, управляющем или комиссаре. Вам нужно учиться, дети, потому что однажды виток будет нуждаться в вас.

Шелк опять выдержал паузу, держа обе руки на старом треснувшем камне амбиона. Солнечный свет, струившийся через высокое окно над широкой дверью на Солнечную улицу, заметно потускнел.

— Таким образом, Писания сказали нам избыточно ясно: ваша палестра не будет продана из-за долгов или по какой-нибудь другой причине. Я слышал слух, что она будет продана, и многие в это поверили. Повторяю, это не наш случай.

Какое-то мгновение он грелся в их улыбках.

— А теперь я расскажу вам, какое значение имеет этот абзац для меня. Именно я открыл Писания, и, как вы понимаете, этот отрывок содержит значение как для меня, так и для всех вас. Сегодня, пока вы учились, я был на рынке. Там я приобрел прекрасную говорящую птицу, ночную клушицу, для личного жертвоприношения — того самого, которое я совершу, когда вы уйдете домой.

Я уже рассказал вам, что, когда я покупал ягнят, которым вы так радовались, я надеялся, что какой-нибудь бог, довольный нами, появится в этом Окне, как это случалось в прошлом. И я попытался показать вам, насколько я был глуп. И вместо этого мне дали другой подарок, намного больший — подарок, который нельзя купить на всех ягнят, продающихся на рынке. Я сказал, что не собираюсь рассказывать вам о нем сегодня, но все-таки скажу, что получил его не из-за моих молитв, жертвоприношений или другого хорошего поступка. Но получив его, я их сделал.

Прежде чем Шелк выговорил первое следующее слово, старая майтера Роза кашлянула; сухой, скептический звук, донесшийся из механизма, заменявшего ей гортань.

— Я знал, что я, и только я один, могу предложить благодарственную жертву за это, хотя я уже потратил на ягнят все деньги, которые имел. Я очень хотел бы объяснить вам, что у меня был некий хитроумный план, который мог помочь разрешить мою дилемму — мою проблему — но у меня его не было. Зная только, что жертва необходима, я бросился на рынок, доверяя милосердным богам. И они не бросили меня в беде. По дороге я встретил незнакомого человека, который дал мне деньги для великолепной жертвы, говорящей ночной клушицы, о которой я рассказал вам раньше, птице, похожей на ворона.

Как видите, я обнаружил, что птиц продают не для песни. И мне дали знак — такова щедрость милосердных богов к тем, кто обращается к ним с просьбой, — что, когда я принесу жертву, бог действительно появится в этом Священном Окне. Быть может, это будет очень нескоро, как я и сказал Лисенку, и нам нужно запастись терпением. Мы должны верить и всегда помнить, что у богов есть много других способов поговорить с нами и что, даже если наше Окно молчит, другие — нет. Боги говорят с нами в знамениях, снах и видениях, как они делали, когда наши отцы и деды были молодыми. Всякий раз, когда мы хотим принести жертву, они говорят с нами напрямик через прорицания; кроме того, Писания всегда здесь, с нами, и мы в любое мгновение можем посоветоваться с ними, если нам нужна помощь. И пусть нам будет стыдно, если мы скажем, как иногда делают некоторые люди, что в эту эпоху мы как лодки без весел.

За окнами прогрохотал гром, заглушив крики нищих и продавцов на Солнечной улице; дети смущенно зашевелились. Прочитав вместе с ними короткую молитву, Шелк отпустил их.