Ночная жажда

Слишком крутой для школы

Рекс Депровдечук ходил по коридорам средней школы «Галилео». Не прижимался к стенам, не прятался за угол, не сутулился, не втягивал голову в плечи, как он привык делать в последнее время, чтобы никто не обращал на него внимания. Раньше он всегда стремился оставаться в тени.

Нет, больше такого не будет…

Рекс шел посередине коридора.

Он услышал это в утренних новостях. Джей Парлар мертв. Алекс Пейнос и Айзек не явились в школу. Возможно, они знали о том, на что он способен. Может быть, теперь они боятся его.

И, скорее всего, Рекс найдет их…

Он шел, высоко подняв голову, пристально разглядывая всех, кто смотрел в его сторону. Он хотел установить с ними зрительный контакт. На него поглядывали с удивлением, шептались между собой. Раньше все они считали себя выше его. Презирали его. Относились к нему как к отбросам.

Но теперь у Рекса появились друзья.

Он не знал, кто они такие, но они сделали то, что он хотел. Они заставили его картины обрести реальность. Они убивали его злейших врагов. Благодаря их помощи Рекс фактически обрел контроль над жизнью и смертью.

Они наделили Рекса силой Бога.

Он шел по коридору. Никто не отходил в сторону, но никто и не толкал его. Может, они узнали? Узнали, что Рекс Депровдечук – Малыш Рекс, Вонючка Рекс — может погубить их? Неужели все знали, что стоит ему нарисовать кого-нибудь, и этот человек обречен?

Нет, здесь ему больше не место. К черту школу!

Рекс подошел к выходу. Он пробыл в школе уже два часа, и ему показалось, что прошла целая вечность.

Сегодня вечером он, наверное, нарисует еще кого-нибудь.

Может быть, Роберту…

Раньше Рекс был только жертвой. Отныне с этим покончено. Больше никто и никогда не причинит ему боль.

Должностная инструкция

Робин Хадсон увидела свое отражение в сверкающей дверце холодильника. Поморщившись, она дернула за ручку…

Собственное отражение не очень пришлось ей по душе.

Большой Макс был прав – у нее действительно образовались круги под глазами. Ей уже не двадцать и не двадцать пять; сказывались возраст и удлиненный рабочий день.

Она провела рукой по своим темным волосам, распутав несколько слипшихся прядей. Они с Брайаном не общались уже шесть месяцев. Неужели он увидит ее в таком виде?

Но к чему ей беспокоиться о том, как она будет выглядеть в его глазах? Брайан съехал с ее квартиры и с тех пор даже ни разу не позвонил. Два года они жили вместе. А до этого полгода встречались. Они были вместе два с половиной года. Она не навязывалась к нему со свадьбой, хотя без раздумий приняла бы его предложение. Ей всего лишь хотелось слышать от него слова любви. И всё.

Но он не говорил их. За все время совместной жизни он ни разу их не сказал.

Двухлетняя годовщина его переезда к ней подтолкнула к мысли о том, что теперь ей нужно было это от него услышать. Она ни о чем больше не думала. Брайан любил ее, и Робин знала об этом. Ему требовался небольшой толчок, и всё. Его нужно было заставить заглянуть немного глубже и осознать, что такое быть вместе. Для Робин все было просто: если Брайан не в состоянии сказать, что любит ее, значит, он ее не любит. А значит, должен уйти.

Но, даже получив от нее такой ультиматум, он все равно ничего не сказал. Ей было жаль, что она никак не может забыть ту заключительную схватку. Робин кричала, говорила ему гадости, а он просто стоял и молчал. Она бушевала от злости, а из него вообще было трудно вытянуть хоть слово. Хладнокровный и спокойный Брайан. Терминатор. Нет, он не любил ее. Быть может, он никого не способен полюбить.

Робин сказала, чтобы он уезжал, – и он уехал. И, в отличие от того, как происходит в романтическом кино, он не вернулся.

Брайан, скорее всего, сейчас и не вспоминает о ней. Ей следовало бы поступить так же, но только не получалось. Сейчас, через шесть месяцев, Робин все еще хотела быть только с ним. Как он вызывал в ней такие чувства, она не понимала, но так не умел делать никто. Она боялась, что больше никто и не сможет.

Дверь морга открылась. Вошли Брайан Клаузер и Пукки Чанг.

– Эй, Робин, – сказал Пукки. – Черт побери, девочка, ты выглядишь чертовски сексуально.

– Неужели? Я ведь смогла поспать всего четыре часа… Но лесть – это твой конек!

Пукки усмехнулся.

– Да ладно! Если б я действительно хотел залезть к тебе в трусы, то принес бы овсяные булочки, которые так обожает твоя Эмма.

– Да, это было бы вернее…

Хитро улыбнувшись, Пукки сунул руку в карман и вытащил мешочек, заполненный пухлыми булочками.

– Вот, видела?! А теперь, дорогуша, можешь расстегнуть лифчик.

Засмеявшись, она забрала у него пакет.

– И что же? Вы специально зашли ко мне, чтобы занести любимое лакомство моей собаки?

Пукки пожал плечами.

– Я знал, что рано или поздно увижу тебя. Булочки лежали у меня в машине.

– Пукки, как, черт возьми, тебе удается обо всем помнить?!

Чанг указал на свою голову.

– Вообще-то, здесь немало никчемной информации.