Ночники

   Уже возле подоконника Кирилл вспомнил про Друга, ещё одного своего постоянного дневного компаньона. Возвращается, из-под стола появляется тайная шкатулка, коробка из-под железной дороги, где мальчик хранит все свои сокровища. Достаёт оттуда Друга-из-музыкальной-коробочки. Пальцы шарят по гладкой поверхности, кнопочка нажимается с некоторым усилием, и одна грань коробочки расцвечивается синим и зелёным огоньками. Кончики проводков тонут в ушах мальчика. Провод слишком длинный, и он пытается его скомкать и запихать вместе с коробочкой в карман штанов. Полностью не получается, не хватает терпения, этот провод путается и постоянно лезет наружу, как будто бы живой, и Кирюша оставляет всё как есть. Под ногами не болтается, и ладно.

   - Эй, - звучит в ушах хриплый голос. - Опять ты что-то задумал, недоносок мелкий.

   Как всегда, всё понимает. Умный и сыпет постоянно какими-то диковинными словами. И вовсе не злой, хоть голос у него грубый.

   Кирилл лезет в карман посмотреть, какое у Друга настроение. Впрочем так сразу никогда не понятно. Он улыбается тебе нарисованной там точками улыбкой. Или напротив, хмурился. Глаза тоже точками, ушей нет совсем, однако Друг слышит, видит и понимает абсолютно всё.

   С Другом он познакомился несколько дней назад, совершенно случайно. Просто сунул в уши бусинки на верёвках - как это делал папа - и стал тыкать кнопки рядом с экранчиком.

   - Саня! Он схватил твой плеер, - кричала мама, - сейчас пока нюхает, но думаю, скоро начнёт пробовать на зуб.

   - Так встань и отбери.

   - Что это? - завороженно спрашивает Кирюша.

   - Мне некогда, - информирует отца мама. - У меня кино. Оторвись от своего пива и отбери сам.

   - Пускай играется, - немного подумав, ворчит папа. - Только следи, чтобы не проглотил наушники...

   - Что это? - повторяет Кирилл, но снова его вопрос остаётся без ответа. Мама занята телевизором, рыбки в её глазах бестолково тычутся друг другу в морды.

   - Это я, - сказали в ушах с некоторым сомнением. - Положи на место. Что, ты тоже ни черта меня не слышишь?

   Голос глубокий и доносится как будто из телевизора или радио. Немного ворчливый. Звучит, как у больших дядь, только Кирилл всё-всё понимает.

   - Слышу, - зачарованно лопочет малыш.

   - Там есть какая-нибудь музыка? - снова заводится мама. Мама у Кирилла красивая и вкусно пахнет, но голос у неё иногда похож на жужжание пчелы. - Включил бы ребёнку, пускай потанцует. Что у тебя там?

   Папа отвечает. Для Кирюши название звучит сущей абракадаброй.

   - А, - мама косится на Кирилла, который сел прямо на пол и зачарованно разглядывает своё отражение на блестящей поверхности плеера. - Тогда не надо лучше. Зачем ты вообще оставляешь эту дрянь на виду у ребёнка?

   Она ещё ворчит для порядка, но вставать лень, и взгляд возвращается к телевизору.

   - Клёво, - без особого интереса говорят в наушниках. - А сколько тебе лет?

   - Немножко...

   Кирилл знает, как показать на пальцах, но сомневается, что новый друг может увидеть то, что он покажет. Поэтому говорит первое, что приходит на ум: - Пидисят...

   - Ага. Ровесничек почти. Тебя не отшлёпают за то, что схватил чужие вещи?

   - Нет, - Кирилла мучает подозрение, что он ляпнул что-то не то по поводу возраста, и он уточняет: - Я маленький ещё.

   - Да ничего. Я тоже не очень-то здоровый лоб. Ты меня ещё перегонишь, я ласты склеил довольно рано.

   - Склеил ласты, - повторяет Кирилл и смеётся. - Дядя, ты что, пингвин? Будем дружить?

   - А куда же я денусь? - вздыхает голос. - Тока сныкай меня поглубже, а то батя отнимет...

   Он всегда такой. Прямой, хитрый и язвительный, слова с острыми углами, но это не со зла. Рассказывает какие-то истории, из которых Кирюша понимает разве что совсем немного, и сам же над ними хохочет. В другой раз говорит о чём-то грустном и мечтает о бутылке какого-то "виски". Кирилл в ответ рассказывает о своей семье, о маленьких приятелях, которых он встречает на улице, и Друг вроде бы слушает. Только иногда переспрашивает какие-то незначительные, на взгляд Кирилла, вещи. Какая у его мамы грудь. Большая или так себе. А как она одевается. А может ли он, Кирилл, в силу своего роста, заглядывать под юбки девчонкам...

   - Тот мужик, твой батя, похоже, что надо, - однажды замечает он. - Бывало, пихал сюда ко мне что-то классное. Металлику. Или Ганзов. Было клёво, кстати, услышать их последний альбом.

   За несколько дней Кирилл настолько привык к этому голосу, что много времени проводил с ним, предпочитая игрушкам. Вот и сейчас, несмотря на его ворчание, Кирилл очень рад его слышать.

   - Тебе что? Уже надоели предки? - бурчат в ушах. - Похоже, они и вправду чудовища. Даже я ушёл из дома в шестнадцать и ни годом раньше.

   - Нет. Сам ты чудовище. - Кирюша размышляет, не обидеться ли на Друга, но потом решает, что если обидится, придётся дуться, а значит, молчать всю дорогу через парк. Или вообще оставить его дома.

   - Ага. Значит, по бабам собрался?

   - К ведьме.

   - Я и говорю, - усмехается Друг. - Не рановато?

   - Уже ночь, - резонно возражает Кирилл.

   - Ладно. Давай кроме шуток. На кой она тебе сдалась?

   Кирилл не знает, как объяснить. Он говорит: