Ночное проклятие

Досада и злость кипели во мне, грозясь вылиться кипятком обвинительной речи, но я лишь прожгла их недовольным взглядом. А они как заорут.

Наверное, я слишком резко села на кровати…

То же мне, впечатлительные какие!

– Л-л-леха, беги! – заорал мужик в костюме милитари и метнулся к двери следом за сыночком. – Зомби!

Неужели, я так плохо выгляжу с утра?

Так, что тут вокруг? Двустволка на гвоздике, череп то ли кабана, то ли еще какой зверушки на полке, веники сушенных трав и печь. Теплые куртки у двери висят на импровизированной вешалке, а высокие сапоги со шнуровкой и массивной подошвой были обмазаны таким слоем грязи, что казалось, если добавить чуть больше глины, можно было бы смело снять слепок.

Дрова трещали в печке, а в стоящем на ней горшочке что-то выкипало, шипя о нагретую поверхность. Поспела к кашке, что ли?

Животик жалобно уркнул в надежде.

Я вышла в открытую дверь, а вокруг лес. Ага, ясно, домик егеря или местного охотника…

В кустах мне почудилось шевеление, и я вошла обратно. Надо было подумать.

Они что, правда утопили мою машину?!

Там же моя сумочка, все деньги, документы… Ключи-и-и…

Схватилась за голову и позволила себе тихонечко завыть от досады.

– Ш-ш-ш, говорю же тебе – нечисть она! Воет слышь как? – тихий шепот от двери оторвал меня от такого скучного занятия, как купание в жалости к самой себе.

Метнула взгляд на две физиономии, пытающиеся маскироваться за сорванными ветками, и в удивлении покачала головой. До чего же народ странный…

Веточки задрожали.

– Она сюда смотрит, ба-а-атька…

Вот чудики! Они меня что, за мертвечину приняли? Посмотрела на себя и нахмурилась. Ну а кому бы понравилась ободранная одежда и спутанные волосы, комом стоящие на голове? Еще вся спина, руки и ноги сзади были в грязи, как будто меня тащили волоком.

Хотя, почему как будто? Похоже, что так и было…

Я с упреком посмотрела в сторону кустиков, и один из них шлепнулся на пол, открывая обморочную мордашку парня.

Супер!

– Надеюсь, Вы-то не собираетесь в обморок падать? – спросила я у второго кустового.

– Изыди! – так как я так и не испарилась, он попробовал другое: – Чур меня! Чур меня! Чур меня!

Мне даже его жалко стало.

Перекрестил меня. Это тоже моему исчезновению не поспособствовало.

Мужичок совсем струхнул и, откинув ветки в сторону, прихватил своего сыночка и дал деру.

– Эй! – окликнула я его и вышла на крыльцо.

Тот обернулся на звук и, округлив глаза, побежал еще быстрее в лес.

– Мда, а еще говорят, что вдали от города мужики крепче,  – сказала я сама себе, а потом крикнула в спину мужчине: – Да живая я!

– Ага, все та-а-ак говорят! – заикаясь, ответил мужик и, споткнувшись о ногу пришедшего в себя паренька, упал навзничь.

Кто эти все, я так и не поняла. Но оставаться одной не понятно где не имела никакого желания. Тем более, практически на птичьих правах: ни документов, ни денег, ни ключей…

Хотя…

Быстренько нагнала сладкую парочку и схватила паренька за ухо:

– Сумочку верни!

В голубых глазах паренька плескался страх, но когда я спросила про сумочку, они в панике начали бегать по сторонам.

– Т-т-там, – он показал дрожащим пальцем на покосившуюся пристройку к домику, в открытой дверце которой виднелись дрова.

Уже лучше! Так и знала, что деревенский не упустит возможность обшарить машину. Но сейчас мне это сыграло на руку.

Судорожно сжав одежду отца, парень замер, а мужчина боялся пошевелиться.

Я пошла за своей сумочкой и чуть было не поплатилась за неосмотрительность головой. Хруст ветки сзади спас меня от удара лопатой.

– С ума сошел?! Добить решил что ли? – мне было уже  не до церемоний.

Взмах лопаты замер в воздухе, а мужичок внимательно стал рассматривать меня, как будто заново.

– Лопату-то опусти… – попросила я.

– Ты, правда, чтоль,  живая? – медленно опустив орудие труда дачника, он смотрел в мои глаза. Настороженно.

Ну и как ему доказать? Дать потрогать что ли?

Что я и сделала, после секундной заминки.

– Трогай! Самая что ни на есть живая! – протянула я руку и почувствовала легкий щипок.

– Ай! – зачем же второй раз было щипать? Да еще так больно!

– Ой, и, правда, живая…

Паренек мелкой поступью подошел ближе, но держался за отцовской спиной.

Мужик строго взглянув на сына, выволок его за шиворот из-за спины и прорычал:

– А ну, извиняйся!

Поняв, что вину придется взять полностью на свои худощавые плечи, юнец набрал воздуха и, потупившись, промычал: «Извините».

– Дама не слышала! – немного потряс того за шиворот мужичок.

Хмурым лицом мужчина старался компенсировать  приступ страха, который совсем недавно объял обоих. Быстро он оправился…

Хоть дама и все слышала, но паренек извинился еще раз, а потом закрыл рот рукой, жалобно протянув:

– Ма-а-аши-и-ина…

Закрыла глаза, стараясь сохранить терпение. Психовать и вызывать органы совершенно ни к чему, они тут же потребуют показать след от пули, а его то тю-тю…

Пулька так и осталась лежать на кровати. Хорошо хоть на койку меня положили, а не на пол. Наверное, надеялись, что еще жива, а потом тронуть боялись, когда поняли что к чему.

– Где? – лишь спросила я.

– В… – сглотнул… – в озере…