Ночной дозор (сборник)

Толпа на южной стороне музея ожила и радостно загомонила, когда появилась патрульная машина и сразу за ней бронированный фургон. Водитель патрульной машины не останавливаясь попрощался с пассажирами фургона, дружески просигналив им, и исчез на Восточной Восемьдесят третьей улице. Фоторепортеры засуетились и, толкая друг друга, занимали лучшие места. Из бронированного фургона, лишь только он остановился, вылез охранник и тщательно осмотрел все вокруг. Он был одет во все черное, вооружен полицейской дубинкой и 357-й моделью «смит-и-вессон» в кобуре, висевшей у него на поясе. После того как охранники музея отделили живой цепью толпу по обе стороны лестницы, он поднял забрало на шлеме, достал из кармана связку ключей, обошел фургон и открыл заднюю дверь. Оттуда выпрыгнули еще двое охранников, которые встали по обе стороны от дверей; на груди у каждого висела автоматическая винтовка «М-16».

Стенхолм сошел по лестнице, упиваясь вниманием фотографов. Он оглянулся и пригласил Армана следовать за ним. Арман, едва сдерживая презрение, только у фургона присоединился к Стенхолму. Все смахивало на цирковое представление, в котором Стенхолм играл роль инспектора манежа.

— Улыбочку для фотографа, Луи, — весело сказал Стенхолм.

Арман уступил, надеясь, что его улыбка не слишком смахивает на гримасу.

Из задней двери фургона вылез высокий блондин лет сорока, от которого так и веяло здоровьем. Он одернул свой бледно-голубой костюм-тройку и подошел к ним. Его глаза перебегали с одного на другого.

— Доктор Стенхолм? — неуверенно спросил он с сильным голландским акцентом.

— Да, я Джеральд Стенхолм. А вы, должно быть, Ван Дехн.

— Ван Дехн. Милс Ван Дехн, заместитель директора Рейксмюсеум, — ответил он, пожимая Стенхолму руку.

Стенхолм представил Армана, и мужчины обменялись коротким рукопожатием.

— Тинус де Йонг просил передать вам привет. 

— Тинус? Mon dieu [1]

!  Я не имел от него вестей уже несколько лет. Он все еще эксперт в Рейксмюсеум по шестнадцатому веку? 

— В будущем году уходит, — ответил Ван Дехн.

— Позже у вас будет время поговорить. Давайте внесем картину в музей.

Стенхолм пошел к задней двери фургона. Ван Дехн с недоумением оглянулся.

— Никогда не думал, что одна картина может вызвать такой ажиотаж. Здесь как на карнавале.

— Это же Америка, что вы хотите? — ответил Арман с явным отвращением.

Арман и Ван Дехн присоединились к Стенхолму, который наблюдал за выгрузкой картины. Четверо служащих музея расстегнули ремни, на которых картина крепилась к внутренней стенке фургона, поверх водонепроницаемого чехла картину в два слоя обернули в пластик, а затем еще в целлофан, как дополнительную меру защиты от дождя. Только после этого картину извлекли из фургона. Фоторепортеры умаляли служащих на минутку задержаться у фургона, и, пока те, ошеломленные стоящим вокруг гамом, растерянно переглядывались, неистово щелкали фотокамеры и слепили глаза фотовспышки.

— Вносите ее внутрь, — хрипло распорядился Стенхолм, а затем обратился к строю фоторепортеров, успокаивающе улыбаясь: — Хватит, ребята, дайте передохнуть. Обещаю, когда картину выставят, прежде чем откроются двери для публики, я выделю вам десять минут на фотографирование и сделаю заявление. Слово чести.

Поднялся ропот, но, так или иначе, соглашение было достигнуто. Репортеры из Си-би-эс, Эн-би-си и других компаний повернулись к толпе, надеясь подцепить парочку хороших выражений и украсить ими свои репортажи о прибытии картины. Они знали, что публика это любит.

Ван Дехн с волнением наблюдал, как четверо служащих начали подниматься по ступенькам, его пальцы нервно сжимались в кулак и разжимались, вся его фигура выдавала готовность мгновенно кинуться к картине и подхватить ее, если бы кто-нибудь из служащих вдруг поскользнулся на мокром бетоне в своих ботинках на резиновой подошве.

Арман легонько дотронулся до руки Ван Дехна:

— Эти люди лучшие у нас. С тех пор как я здесь работаю, они ничего никогда не роняли, а это о чем-то говорит! Учтите, Мет — крупнейшее хранилище Западного полушария. Здесь всегда находятся миллионы экспонатов.

Ван Дехн застенчиво улыбнулся Арману:

— Простите. Это не значит, что я не доверяю вашим людям, просто я несу ответственность за картину и, если что-нибудь произойдет...

— Если что-либо и могло произойти, то это произошло в других музеях. А здесь уже Мет!

Вместе с носильщиками они вошли в Большой зал, поднялись на второй этаж и оказались в коридоре, который разделял залы европейского искусства и залы искусства двадцатого века. Арман вытащил из кармана связку ключей и открыл дверь с табличкой «Л. Арман», а сам отошел в сторону, пропуская служащих, несущих картину. Следом за ними вошел Ван Дехн и внимательно осмотрелся по сторонам. Комната была безупречно обставлена: пушистый ковер на полу, стол тикового дерева и два кресла, обтянутых коричневой кожей. Стену позади стола сплошь закрывали ряды полок, тесно уставленных книгами по искусству всего мира. Библиотека впечатляла.

— Чай? Кофе? — спросил у Ван Дехна Арман.

— Кофе, пожалуйста, — сказал Ван Дехн и опустился в одно из кресел.