Ночной корабль: Стихотворения и письма

Писать мне очень трудно, нет положения, при котором едва удерживаешься от крика. Пишите мне, – это всего нужнее. Сейчас придут делать укол. Целую.

Ваша Вега

86.

13 ноября 1977

Дорогая Светлана,

доктор, присланный Дудиным, мне очень помог, и если я и болею, то никому не в тягость, никому не мешаю жить. Я даже сама уже могу подметать комнату, вытирать пыль, стелить постель и принимать позы, при которых не плачу от боли. Конечно, ни о каких прогулках речи быть не может, они ограничиваются выходом в коридор, пока проветривается комната. Но и говорить, и слушать я вполне способна. Заботиться обо мне никому не нужно, две картофелины мне варит Островская. Гранаты выжимаю сама и сама себе делаю чай.

После выхода драгоценного (если бы!) камня из почки воспаление обострилось, но постепенно успокаивается, так что сегодня я впервые попробовала повернуться на правый бок и обошлось почта хорошо…

К уходу Бориса Сергеевича я не могу привыкнуть, но знаю, что если директор позволит мне переселиться в его комнату, мне будет легче, останется вся привычная атмосфера, будто присутствие…

Целую Вас крепко, надеюсь на письмо, на стихи, на приезд.

Ваша Вега

87.

17 декабря 1977

Дорогая Светлана,

не зря мой бедный великан говорил, что были когда-то Ваньки-встаньки, а я Манька-встанька. Ведь ко мне в лазарет никого не пускали, и могу сказать, что даже в тяжелом сыпняке такого ужаса я не переживала. Была в мирах совершенно фантастических, но потом жар спал, и я протрезвела. Теперь мне запрещено всё на свете, кроме вареной рыбы и моркови всех видов.

В моем бредовом состоянии какие-то пятна всё же выделялись, и на первом месте выделилась почему-то Дина Анатольевна, наша Мона Лиза, показавшая себя в Москве в таком прекрасном облике, что я как будто Америку открыла (впрочем, эту проклятую страну я не хотела бы открывать и не благодарю за нее Колумба). Нет, не Америку, а прелестную страну, где что-то очень молодое, свежее, напоминающее детство и открытие «звезд на каблуках». Мона Лиза была более чем трогательна, и я ее полюбила искренно. Несмотря на большую «разность», между нами неожи­данно много родного. Я буду рада, если она приедет в Ленинград.

Три Новых года мы с Вами встречали вместе, но на сей раз не уверена, что к приходу Деда Мороза я оживу. Тут предполагается какой-то «мюзик холл» и торжественный выход директора к елке, но это не для меня, и уж лучше запереться в моей келье Пимена.

Было время, я посещала домашние концерты на моем этаже, ходила в наше кино, но не могу больше переносить этих любопытных лиц, поворачивающихся в мою сторону, ни их перешоптываний, особенно с тех пор, как был пущен слух, что Борис Сергеевич умер из-за меня. Провожая меня в лазарет, куда меня отнесли на носилках, он, мол, был уверен, что я умираю, и это так на него подействовало, что он умер сам! Потом придумали, что мне 96 лет, и что я «эмалировала» себе в Швейцарии лицо и не улыбаюсь, чтобы эмаль не растрескалась. Надо ли объяснять, почему я этим ягам не улыбаюсь!

Хорошо, что Вы едете в Златоуст. Напишите оттуда. Стихи, начало которых Вы прислали, обещают быть очень интересными.

Обнимаю, целую.

Ваша Вега

КРАСНАЯ ПРЕСНЯ

Светлане– с благодарностьюза бандерольку

с сигаретами «Краснопресненскими»