Не гонясь за солнцем ярымВ пустоту и зной,Он назвал себя ИкаромДля судьбы земной.Он летел не разбиваясь,Крыльев не сложив,Он летел, другим на зависть,И остался жив.Не приклеенные воскомКрылья вдаль и ввысьПо сценическим подмосткамЖизни пронеслись,По руинам всех столетий,Всех немых гробниц,На которых летом детиКормят хлебом птиц.Без распада, без сожженья,Без каленых стрел,Солнцем перевоплощеньяСам себя он грел.С этим солнцем, верным другом,В бурю, наугадПроникал он, крут за кругом,Вслед за Данте в ад.В ад умов убого-скудных,В ежедневный нашТесный ад надежд подспудных,В ералаш и блажь.Так, в эдеме и в эребе,Плотью в плоть войдя,Солнце не в далеком небе,А в себе найдя,В мире старом был Икаром,Тенью всех теней,Не затронут темным жаромАдских ступеней.Посмотрите, вот он даст намОсвещенный дом,Сделав тусклое – прекрасным,Черный цвет – цветком.Нежно снимет струпья грязиС придорожных травИ взлелеет розу в вазе,Это розой став.
МОИ СТИХИ
За окном – ни дождя, ни луны,Ни дыханья, ни шороха листьев.Тишиною дорогу расчистив,К стеклам льнут невеселые сны.И не скрипнет нигде половица,И не всхлипнет проснувшийся кран,Только чудится – черный туманНад моею постелью клубится.Но откуда серебряный звукИ чуть слышно ползущее эхо?Отголосок печального смеха?Или, выпав случайно из рук,Под кровать закатился мундштукС папиросой, еще не зажженной?..Вновь колышется вкрадчивый звон:Это где-то задет камертон,Темнотою завороженный.И, то там зарождаясь, то тут,В спящих ящиках бусы катая,Сонмы звуков – хрустальная стая –Хроматической гаммой бегут.Вот запутались, перемешались,Под сурдинку ведут разговор,Перешли из мажора в минорИ устало в миноре остались.Да и как им уйти от негоИ на волю сквозь стены пробиться,Если нет ни звезды, ни зарницы,Ни дождя, ни луны – ничего!В пыльных ящиках, в склепах тоски,Воскресенья короткого ради,Для меня зазвучали тетрадиИ блокнотов сухие листки.По ночам выпадает роса –Долговечности капель не верьте.Голоса вы мои, голоса,Соловьи, обреченные смерти!Мы не знаем ни дня, ни числа:Подкрадутся непрошено скоро.Ворох мертвых бумаг у забора,Это всё, что я миру несла?Много страшного в горьком вопросе.Лжет мне полночь. Я полночи лгу.Лучше добрую лампу зажгуИ огонь поднесу к папиросе.Голосам прикажу замолчать,И окно распахну, и услышу,Как, струясь на траву и на крышу,Свежий дождь начинает шуршать.И опять карандаш осторожноОживет, по бумаге бродя, –Ведь не слушать ночного дождяИ стихов не писать невозможно!1968