Ночной монарх

Однако это его нисколько не тревожило и не удивляло. Его поразило совсем другое. Этим другим было множество маленьких не то колокольчиков, не бубенцов, висевших на цепи. При каждом движении женской особы они издавали сильный звон, что, наверняка, могло привлечь внимание прохожих во время прогулки. Чубчиков, основательно не разобравшись с бижутерией старушки, принялся рассматривать ее одеяние. Верхняя часть ее тела была одета в теплую кофту с черно-зелено-красными полосами. Не упустил он из виду и конечности своей любовницы. Признать ее руки, которые раньше были очень тощие, было невозможно или почти невозможно. На запястьях ее обеих рук было намотано около дюжины небольших цепочек с множеством камней или других драгоценных металлов. Фантазия на пальцах рук, которых у нее было десять, его вообще убила наповал. На каждом пальце сидело по перстню. Чубчиков мигом окинул их взглядом и тяжело вздохнул. Он сожалел, что не имел понятия в этих драгоценностях, а может, и в побрякушках. Он медленно опустил голову вниз ─ несколько полегчало. Клюге была одета в парусиновые брюки желтого цвета…

Созерцать дальше на разноцветный одуванчик у русского не было ни сил, ни времени. Он улыбнулся, взял «металлическую» руку женщины, и отыскав место с небольшим островочком поблекшей кожи, слегка его чмокнул. Затем приподнял голову и по-русски произнес:

─ Ну, господин Чубчиков, давай катай целый день этот божий одуванчик под горящим солнцем…

Русская речь вызвала у немки определенное замешательство. Она нервно дернула головой, наклонилась в сторону мужчины и с некоторым испугом прошепелявила:

─ Федор, а что ты сказал по-русски?

Сильный акцент старой швабки рассмешил ее любовника. Он улыбнулся и уже по-немецки тихо произнес:

─ Клара, я сказал, что ты очень прекрасна в этот солнечный день… Я поражен твоей красотой…

Комплимент мужчины, на теле которого очень хорошо сидела футболка белого цвета и короткие шорты, женщине понравился. Она сделала пару шагов в сторону, и в этот же момент перед ней появилась ее любимая собачка Томми, которая была одета в стиле собачьего визга. На ее головке сидела маленькая шапочка, на шее болтался бантик синего цвета. Рассматривать псинку у Чубчикова желания не было. Для приличия он помахал ей рукой и пошел к бассейну, к небольшой парковочной площадке, где стояли две инвалидные коляски, автомобильчики-кресла. Они приводились в движение как от аккумуляторных батарей, так и от рикши. Федор тяжело вздохнул и взялся за поручни одной из них. Минут через десять со двора двухэтажного особняка вышел мужчина высокого роста, перед собой он катил коляску, в которой восседала очень пожилая женщина. На ее коленях сидела собачка. Над ними возвышался довольно большой зонт синего цвета…

Среди многоликой толпы, гулявшей по обеи стороны реки, инвалидная коляска сразу же бросалась в глаза. Кое-кто из прохожих останавливался и очень пристально всматривался в женщину, одетую явно не по сезону. Палящее солнце ее сильно донимало. Она то и дело вертела зонтиком по сторонам, но это ей мало помогало. Изнывало от жары и четвероногое животное. Еще тошнее было тому, кто толкал коляску. Рикша страдал не только от жары, но и от физической нагрузки. Особенно тяжело ему было на подъеме. Он с облегчением вздохнул, когда перед ним появилась водная гладь Некара. Он прибавил ходу и вскоре они оказались в парке, где находился ресторанчик. В помещение они не пошли, а сели за столик, под раскрытый большой зонт. Клара сделала заказ. Блюда из рыбы и на самом деле были отменными. Получила свое и Томми, сидевшая на специальном стульчике для собак. Псинка жрала из отдельной тарелки такую же рыбу, что и люди…

Прогулка продолжалась до вечерних сумерек. Клюге старалась как можно больше ходить сама. Она часто просила рикшу остановиться. Тот повиновался ей беспрекословно. Он сразу же становился перед коляской, брал женщину за руки и очень осторожно помогал ей сойти на землю. Немка с благодарностью смотрела в глаза мужчины и улыбалась. Улыбался и Чубчиков.

Домой они пришли поздно вечером. Сели за стол. Скушали бутерброд и выпили по чашечке кофе. В душ никто не пошел. Усталость была такой, что они, едва оказавшись в постели, тут же заснули. Чубчиков проснулся поздно, около десяти часов утра. Некоторое время не открывал глаза, нежился. Одновременно оставался в плену не только своих мечтаний, но и тревог. Богатая старушка почему-то до сих пор не раскрывала ему свои карты. Идти же ва-банк он все еще боялся. Опять и вновь оставалось только ждать.