Ночной обход

Вернувшись в лоджию, Арсений примотал зеркальце к концу лыжи, открыл боковое окно и вылез в него по пояс.

– Доктор! Держи меня!

Я схватил его за ремень, точнее, за репшнур, который он использовал вместо ремня. Боковое окно черняевской лоджии было распахнуто, оттуда громыхала музыка:

«Куда приводят мечты? Куда заводят ложные дороги?…Полигоны смерти готовы, заряжены ружья…Мелом обводят чьей-то судьбы контур неровный,Кому-то по гроб доски, кому-то пока что условный…»

Строганов под музыку некоторое время изучал обстановку через примотанное к лыже зеркало, а затем умудрился этой же лыжей, держа ее на вытянутой руке, дотянуться до музыкального центра и выключить его. Наступила тишина. Я втянул альпиниста обратно.

– Похоже, он того… совсем мертвый. Передоз, скорее всего, – сообщил Строганов мне и Громову, когда мы вышли из соседской квартиры на лестничную площадку.

– Как ты узнал? – спросил Громов, но тут же добавил: – Неважно. Я сейчас вызываю полицию. Вас здесь быть не должно. Созвонимся позже.

– Я тоже хочу… – запротестовал было Строганов, но осекся под мрачным взглядом начальника безопасности МКБ. – Ну хотя бы сфотографируйте мне все, что увидите в квартире!

Сидя в джипе, Арсений тщетно пытался найти радиостанцию, по которой бы передавали ту самую группу, что слушал Черняев. Можно подумать, что он умер от передозировки музыкой и Строганов хотел убедиться в ее токсичности.

Мне было скверно и тревожно.

Глава 18

Мы покидали район небоскребов, причем Строганов искренне сокрушался, что живет «всего-навсего на шестом этаже в старом городе, а тут мог бы»

На каждом светофоре он высовывался из окна и задирал голову.

– Ты чего такой кислый? – наконец-то заметил он мое состояние.

– Я не понимаю, чего ты такой веселый? – раздраженно парировал я. – Во-первых, человек умер. Пусть и не самый хороший, пусть он даже убийца, но…

– Вот! – обрадованно перебил меня Арсений. – Он получил свое. Он убил, и его убили…

– Подожди. – Я повернулся к нему. – Ты же сказал нам с Громовым, что это, скорее всего, передозировка? При чем тут убийство?

– О! Я вижу, тебя убийства заводят, – усмехнулся Строганов. – А Громова я обманул. Зачем ему знать раньше времени?

– Знать про что? Что Черняева убили? – поразился я и самому факту насильственной смерти, и его вранью.

– Но ведь кто-то ему дал наркотик? – задумчиво проговорил Арсений и… внезапно дал по тормозам, вызвав шквал гудков от едущих за нами машин. – У меня есть версия! – воскликнул он, вновь набирая скорость. – Конечно! Его снабжал наркотиками Зволдин! Все сходится. Ну я тормоз, сразу не догадался. Суперверсия!

– Суперверсия, черт! Сейчас бы в нас врезались! – Я старался унять сердцебиение.

– А тот, кто дает наркотики, способствует наступлению смерти. Разве не так? – как ни в чем не бывало продолжил сыщик. – То есть является убийцей.

– «Каждый живет, как хочет, и расплачивается за это сам», – мрачно процитировал я Оскара Уайльда. – Но если это Зволдин снабжал его наркотой, то он и правда источник зла. Потому что Зволдин не какой-нибудь наркодилер, а доктор.

Я поймал на себе косой взгляд Строганова.

– Может быть, тебе не только книги писать? Может, попробуешь тексты для песен? – без иронии поинтересовался он. – А насчет расплаты… Мне как-то на тренировке, на кэндо, рассказали историю про массовую бойню японских альбатросов. Хочешь расскажу?

Я не успел возразить, что есть более насущные темы для разговора, чем гибель птиц, ибо Строганов уже начал свое повествование:

– На одном острове жили охотники за альбатросами, убившие там миллионы птиц, и вот как-то раз оставшиеся в живых птицы острова внезапно улетели. А триста охотников ничего не заподозрили. И началось извержение вулкана. Угадай, сколько охотников выжило?

Я пожал плечами.

– Ни одного! – радостно сообщил этот орнитолог-японист. – Это была кармическая расплата!

– Я рад. Можно вернуться к Зволдину? – перебил я демагога. – С чего ты взял? Может, у Черняева был другой источник для приобретения наркоты.

– Нет. – На лице Строганова блуждала улыбка. – То, что наркотик получен от Зволдина, это факт. Потому что рядом с креслом, в котором Черняев уснул вечным сном, валялись пустой стеклянный флакончик, его смартфон и – внимание – древний кнопочный телефон! Е-е-е! – заорал он.

– И какая связь между телефонами, стеклянным флакончиком и Зволдиным? – спросил я, подозревая, что сыщик просто издевается надо мной.

– Умозрительная! – радостно ответил Арсений, вызвав у меня волну раздражения. – А у тебя какие версии? – вдруг обратился он ко мне.

– У меня? – удивленно переспросил я, поскольку этот гений, кажется, впервые поинтересовался моим мнением. – Если Черняев умер от передозировки, то, во-первых, это могло быть случайностью. Во-вторых, это могло быть самоубийством. Он понимал, что мы раскрыли его причастность к убийству Яблочкова и что мы сообщим об этом в полицию…