Ночной самокопатель

Ветер подул с такой силой, что вдалеке послышался скрип гнущихся деревьев. Ветви вязов заскрежетали по заплаткам забора, как сотни смычков в каком-то дьявольском оркестре. Что-то похожее испытывал на душе Ник, но решил во что бы то не стало не подавать виду. Если и изливать душу, то уж точно не этому типу.

– Не уверен, оставила ли заначку Эмми, – фальшиво улыбнувшись, он снова взялся за работу, – Зная свою жену, скорее всего она посчитала, что в загробной жизни трава мне не понадобится. Она вообще не верит во всякие штуки вроде жизни после смерти. Вот и нашла себе работенку по духу.

– И кем она работает? – в тоне сторожа не чувствовалось вовлеченности. Складывалось впечатление, будто он просто ждет, пока парень выроет гроб, чтобы убедиться в его адекватности или в том, действительно ли ему что-то светит. Если же в гробу окажется труп или что-то вроде того, он задержит отморозка на месте и вызовет копов. А пока, пустая болтовня – неплохой способ скоротать время.

– Судебным экспертом, – Ник накинул плащ обратно, чувствуя, как с каждым дуновением становится все прохладней, – Впрочем, я бы не сказал, что есть работа для атеистов, а есть для агностиков или верующих, – он осекся, но не потому, что сказал ерунду (ему было точно так же плевать, что говорить, как и его слушателю – что слушать) – внезапно погасший фонарик сбил его с толку. Показалось, будто мистическим образом его задул поток ветра. Но куда больше его смутила сама эта мысль, словно мрак начал играть с его рассудком злую шутку.

Сняв фонарик с ограды, он несколько раз щелкнул кнопкой – тщетно. Тогда сторож включил и протянул ему свой, который успел заметно потускнеть. Но все же это было лучше, чем ничего.

– Не думаю, что род занятий играет роль в том, веришь ты во что-то или нет, – сказал парень, вешая фонарик за шнурок к прутьям.

– Если только ты не священник.

Ник ухмыльнулся, но Финн этого не заметил. Он смотрел в беззвездное небо и ловил себя на мысли: все это не к добру. Нет – в том, что не видно звезд, не было ничего странного. С самой его бездонной мглистостью, казалось, было что-то не так: словно она стала продолжением непроглядного липкого мрака, обволакивающего это место со всех сторон. А еще – словно от него точно так же начало веять могильной сыростью.

– А кем ты работаешь, если не секрет? – прервал минуту молчания сторож и подумал: возможно ему в самом деле интересно узнать, какой род занятий у этого парня с железными нервами.

– Тоже судебный… эксперт… – вдохнув клубы пыли, он закашлялся. Затем поправил перчатки и продолжил, – Вернее, был им. Жена помогла устроиться. А теперь весь стаж и пригретое местечко в трубу.

– Значит, копались с женой в трупах?

– Нет, – отбросив еще одну тяжелую глыбу, он снова остановился перевести дыхание, – Судебный эксперт не то же самое, что судмедэксперт. Многие путают эти понятия. И больше всего меня добивало их приравнивание на встречах выпускников. Ну знаешь, когда каждый встает из-за стола и говорит, чего успел добиться. А потом все напиваются, и к концу вечера ты понимаешь, что все твои объяснения никому нахрен не сдались, когда один из них говорит: «Эй, судмед, сфоткай, типа я живой!».

Финн несколько раз кашлянул, но не от пыли, а потому что «пересохло в горле» – так он любил говорить жене, когда его, как и любого курильщика со стажем, одолевали приступы кашля. Он решил: как только все закончится, сразу же навестит ее в противоположном конце этого места, которое чем-то напоминало ему гигантский пруд – продуваемый ветрами снаружи, но тихий внутри.

Такое сравнение всегда казалось ему чересчур сопливым, но Сьюзен оно нравилось. Однажды, сидя на крыльце и читая гороскоп (ее знак зодиака был «Рыбы»), Сюзи в шутку попросила кремировать ее после смерти, «чтобы не идти на корм своим собратьям». И хотя он не сразу уловил всю соль шутки (гороскопы занимали далеко не первое место в мировоззрении Финна), его ответ оказался как нельзя в точку: «Знаешь, погасшие звезды не горят».

Теперь она осталась там, на крыльце его памяти, где все так же светло и тихо. А он – здесь и сейчас, в сыром полумраке кладбища, между тухнущим фонариком и каким-то хитрым сукиным сыном, который даже его сумел подкупить. Знать бы только, что он говорит правду.

– Хорошо, а как ты так сделал, чтобы все посчитали тебя мертвым? – сторож пытался держаться непринужденно, но все равно казался подозрительным, – Вдруг я тоже так захочу.

Ник этой подозрительности не уловил, поэтому списал вопрос на простое любопытство. Продолжая отшвыривать куски земли, он ответил:

– Я и сам не рассчитывал на такую удачу. Меня отправили в командировку в Сильвертаун, на подтверждение допуска к работе. Не люблю поезда, а самолеты не люблю еще больше. Но не потому что это опасно или еще что-то в таком духе… Говорят, вероятность погибнуть по дороге в аэропорт в сто раз больше, чем разбиться на самолете.

– И ты выбрал поезд.