Ночной соблазн

– Может, идея действительно принадлежит им, но жизнь ей дали вы. Итак, либо выслушайте меня сейчас, либо через несколько минут, когда произойдет трансформация.

Нет, она действительно безумна. Трансформация, видите ли!

– О, если бы только Шарлотта была здесь! – воскликнула Куинс. – Она сумела бы убедить вас, что я не какая-то безумная родственница герцога.

Гермиона сжалась.

Каким образом этой женщине удается читать ее мысли?

– Потому что вы носите кольцо, – ответила Куинс. – Мое кольцо. То есть не совсем мое, но оно когда-то принадлежало мне. Хотя теперь это не важно. Значение имеет только то, что вы, как и Шарлотта, загадали желание. И сейчас оно вот-вот исполнится.

– О чем вы толкуете? Шарлотта никогда не упоминала об этом абсурдном желании. Она унаследовала кольцо от своей двоюродной бабки Урсулы. Жалкая безделушка. Не более того.

– Жалкая безделушка?! – вскинулась Куинс. – Да в одном вашем пальце больше власти, чем у сотни королей! А вы еще недовольны!

Гермиона рывком стащила перчатку и протянула женщине руку:

– Если оно ваше, берите!

– Она говорит «берите», – рассмеялась леди. – Можно подумать, мне это удастся! Всему виной ваше желание! Если забрать кольцо до того, как им воспользуешься, последствия могут быть страшными! – Вздохнув, она погладила Гермиону по руке и оттолкнула. – Впрочем, кольцо не снимется, пока не осуществится желание. Или пока вы от этого желания не откажетесь. Кстати, почему бы не сделать именно так?

– Как именно? – удивилась Гермиона.

– Отказаться от желания, – пояснила Куинс. – Для этого нужно только сказать: «Я отказываюсь от исполнения этого желания».

Гермиона, готовая на все, лишь бы угодить безумной, повторила про себя последнюю фразу.

Куинс огляделась, словно ожидая, что стены рухнут и в ушах раздастся некая небесная какофония, но ничего не произошло, если не считать визга оркестровых инструментов, настраиваемых музыкантами перед началом танцев.

– Придется попробовать еще раз, до того как вы изменитесь. И постарайтесь вложить в слова немного больше убежденности.

Убежденности?

Гермиона направилась к двери. Сейчас она была убеждена в одном: эта женщина крайне нуждается в помощи.

– Может, вам кого-то позвать? Например, раззяву-надзирателя из Бедлама. Однако Куинс вцепилась ей в руку, одновременно показывая на окно, где небо стало темно-алым.

– Помните, что даже невидимок можно коснуться. Ранить. Убить. Раздавить экипажем. Вам следует быть очень осторожной. – Помолчав, она постучала веером по губам. – Невидима, невидима… давно уже никто не загадывал подобного желания. Конечно, я должна о многом вас предупредить, но, боюсь, память уже не так хороша, как прежде. – Она снова пустила в ход веер, прежде чем добавить: – Ах да! Все, что вы держите в руке или носите, тоже станет невидимым. И помните, на рассвете вы примете обычный вид. Поэтому постарайтесь к этому времени оказаться дома.

– Это совершенная чепуха, – объявила Гермиона, пытаясь освободиться. Она не собирается стоять здесь и слушать бред бедняжки! Словно какое-то желание может сделать тебя невидимкой!

Но настойчивая мысль продолжала ее терзать: «А если в этом бреду есть доля правды?»

Шарлотта. Желание Шарлотты. Разве Шарлотта не претерпела поразительной метаморфозы почти с того момента, как получила кольцо? Превращение из забытой старой девы в блестящую светскую львицу казалось чем-то вроде волшебной сказки. Чем-то вроде осуществленного желания.

Но этого быть не может! Откуда у обычного кольца такая сила?

Гермиона устремила панический взгляд на Куинс. Та кивнула в сторону окна, где солнце наконец садилось за горизонт. И когда последний луч померк, огонь и жар наполнили душу Гермионы. Ужасный шум обрушился на нее, словно этот огонь вырвался на волю. Она заткнула уши, но рев стал еще громче. Оторвав взгляд от окна, Гермиона посмотрелась в зеркало и увидела последнее доказательство безумия Куинс.

Потому что вот только сейчас она стояла перед зеркалом в вечернем платье, готовая услышать слова восхищения из уст лорда Рокхерста. А в следующий момент растаяла…

– Дражайшая леди Уолбрук, – начала Куинс, сжимая руку матроны, – как приятно снова видеть вас. Ваш туалет выше всяких похвал и очень вам идет.

Как и ожидалось, графиня улыбнулась, хоть и немного раздраженно.

– Спасибо. Большое спасибо, – пробормотала она и, вместо того чтобы попросить Куинс представиться, продолжала без умолку трещать: – Увидев ткань, я поняла, что не смогу без нее жить. Эта ткань и поразительное искусство мадам Клодиус помогли создать идеальное платье для таких вечеров. Слишком много народу сегодня, не находите? Бьюсь об заклад, патронессы готовы втиснуть сюда кого угодно!

– Вы совершенно правы, – согласилась Куинс. – Собственно говоря, я подошла к вам, чтобы передать послание от дочери.

– От Гермионы? – всполошилась леди Уолбрук, осматриваясь. – Где она?

– Боюсь, ей стало плохо в дамской комнате. Леди Уолбрук презрительно фыркнула:

– Значит, она услышала о прибытии Рокхерста, и ее тут же вывернуло наизнанку! Что же, нет смысла здесь торчать. Я немедленно увожу ее домой.