Ночной цирк

— Тебе определили арену для состязания, на ней ты и выступаешь, — отвечает наставник. — Ты демонстрируешь лучшее, на что ты способен, и твой соперник делает то же самое. Ты не вмешиваешься в действия противника, он не вмешивается в твои. Так будет продолжаться до тех пор, пока не определится победитель. Здесь нет ничего сложного.

— Я не уверен, что понимаю правила игры, — говорит Марко.

— Ты и не должен их понимать. Ты должен им следовать. Как я уже говорил, пока что твоих усилий было достаточно.

Он поворачивается, чтобы уйти, но останавливается.

— Больше никогда этого не делай, — говорит он, указывая на замерзшее стекло за спиной Марко.

И уходит.

Символы на окне теряют свои очертания, сливаясь с морозным узором и утрачивая какой-либо смысл.

Это случается однажды в полдень, когда цирк, по обыкновению, затихает. Селия Боуэн стоит перед каруселью, наблюдая, как мимо проносятся без всадников черные, белые и серебряные животные.

— Мне эта штука не нравится, — раздается у нее за спиной.

В полумраке неосвещенного шатра Гектор Боуэн больше похож на призрак. Его темный фрак сливается с тенью на стене. Мерцающий луч лишь ненадолго выхватывает из темноты белизну его рубашки, седину в волосах, неодобрительное выражение лица, с которым он разглядывает карусель из-за плеча дочери.

— Это почему же? — удивляется Селия, не оборачиваясь. — Она пользуется успехом. И на нее было потрачено очень много усилий. Это чего-то да стоит, папа.

Презрительное фырканье, которым он ее награждает, звучит совсем не так, как когда-то. Едва расслышав этот тихий звук, Селия не в силах сдержать улыбку и радуется, что он не может видеть ее лица.

— Ты не была бы столь беспечна, если бы я не был… — не продолжая, он делает жест почти прозрачной рукой.

— Не нужно злиться из-за этого на меня, — говорит Селия. — Ты сам сотворил с собой такое, и не моя вина, что ты не можешь это исправить. К тому же я вовсе не беспечна.

— Как много ты разболтала своему архитектору? — спрашивает Гектор, проплывая мимо нее, чтобы поближе разглядеть карусель.

— Ровно столько, сколько считала нужным, — отвечает Селия. — Он стремится раздвинуть границы возможного, и я всего лишь предложила немного помочь. А что, мистер Баррис и есть мой соперник? В этом случае построить для меня карусель, чтобы избежать подозрений, было бы с его стороны коварством.

— Твой соперник не он, — отмахивается от нее Гектор. Кружево манжеты взлетает, словно бабочка. — Хотя за подобные выходки нас могут обвинить в нечестной игре.

— Что плохого в том, чтобы воспользоваться услугами инженера, папа? Я обсудила с ним идею, он разработал проект и построил карусель, а я… слегка ее усовершенствовала. Хочешь прокатиться? Она не только по кругу движется.

— Могу представить, — буркает Гектор, поглядывая на темный тоннель, в котором исчезает вереница животных. — Но мне все равно это не нравится.

Вздохнув, Селия подходит к краю карусели, чтобы потрепать по голове проплывающего мимо нее гигантского ворона.

— В этом цирке множество вещей создано совместными усилиями, — замечает она. — Почему бы мне не использовать это себе во благо? Ты же сам настаиваешь, что я не должна ограничиваться своими представлениями, но для этого мне нужно обеспечить соответствующие возможности. Мистер Баррис сумеет мне в этом помочь.

— Сотрудничество будет лишь ограничивать тебя. Эти люди тебе не друзья, они чужие. И один из них — твой соперник, не забывай об этом.

— Ты знаешь, кто это, не так ли? — спрашивает Селия.

— У меня есть некоторые подозрения.

— Но ты не собираешься в них меня посвящать.

— Не имеет значения, кто твой соперник.

— Для меня — имеет.

Гектор угрюмо смотрит, как она с отсутствующим видом крутит кольцо на пальце правой руки.

— А не должно бы, — замечает он.

— Но мой соперник знает, кто я, верно?

— Он непроходимый тупица, если не понял этого, — фыркает Гектор. — А Александр вряд ли мог взять в ученики непроходимого тупицу. Впрочем, это все не важно. Тебе лучше забыть о сопернике и заниматься своим делом, обходясь при этом без совместных усилий, как ты это называешь.

Он делает взмах рукой в сторону карусели, и ленты колышутся, словно по шатру пролетел легкий ветерок.

— Чем лучше? — спрашивает Селия. — Как одно может быть лучше другого? Как можно сравнивать один шатер с другим? Как вообще что-либо из того, что здесь есть, можно оценивать?

— Это не твоя забота.

— Как я могу победить, если ты отказываешься объяснить мне правила поединка?

Животные разом поворачивают головы в направлении призрака, стоящего рядом с ними. Блестящие черные глаза грифонов, лис и драконов устремлены на него.

— Прекрати, — взрывается Гектор.

Животные отворачиваются, принимая прежнее положение, но один из волков, прежде чем замереть, издает глухое рычание.

— Ты относишься к этому не так серьезно, как следовало бы.

— Это же цирк, — возражает Селия. — Здесь трудно что-либо воспринимать всерьез.

— Цирк — это просто арена, не более того.

— Может, это и не поединок вовсе? Просто показательные выступления?

— Нет, это нечто большее.

— Насколько большее? — не унимается Селия.