Ночной цирк

— С удовольствием взглянула бы, — Селия ставит свой опустевший бокал на стол по соседству с его. — Много несанкционированных экскурсий по дому вы успели провести?

— Только одну. И то лишь потому, что мистер Баррис был весьма настойчив.

Из гостиной они выходят в коридор с растянувшейся по полу тенью слоноголовой статуи, и, дойдя до библиотеки, останавливаются у стены, украшенной витражом с изображением заката.

— Прошу в игротеку, — объявляет Марко, и от его прикосновения витраж отъезжает в сторону, открывая проход в соседнее помещение.

— Как мило.

Комната, в которую они попадают, скорее просто оформлена в виде игротеки, нежели является таковой. На столах брошены шахматные доски без фигур, а сами фигуры выстроены рядами на книжных полках и подоконниках. Мишени для дротиков (без самих дротиков) висят на стенах рядом с нардами, оставленными на середине партии.

Бильярдный стол в центре комнаты обтянут кроваво-красным сукном.

Одну из стен украшает коллекция оружия. Все шпаги, сабли и пистолеты неизменно представлены в двух экземплярах, словно приготовлены для многих десятков потенциальных дуэлянтов.

— Чандреш увлекается античным оружием, — поясняет Марко, заметив взгляд Селии. — Что-то из его коллекции можно увидеть и в других частях дома, но большинство экспонатов хранится здесь.

Он следит, как Селия осматривает комнату. Кажется, что, разглядывая игровые элементы интерьера, она пытается сдержать улыбку.

— Вы улыбаетесь так, словно что-то скрываете, — замечает он.

— Я многое скрываю, — усмехается Селия, посмотрев на него через плечо.

Вновь обернувшись к стене, она спрашивает:

— Когда вы узнали, что я ваш соперник?

— Только когда вы пришли в театр на просмотр. До того дня я ничего не знал на протяжении долгих лет. Вы не могли не заметить, что застали меня врасплох. — Помолчав, он продолжает: — Не могу сказать, что в этом было какое-то преимущество. А как давно узнали вы?

— Вы прекрасно знаете когда. Во время того ужасного ливня в Праге, — отвечает Селия. — Вы же могли просто дать мне уйти с зонтом, чтоб я продолжала ломать голову, но вы решили меня догнать. Зачем?

— Я хотел его вернуть, — говорит Марко. — Этот зонт мне дорог. А еще я устал прятаться.

— Было время, когда я подозревала всех и каждого, — вздыхает Селия. — Правда, я думала, что это должен быть кто-то из цирка. Мне следовало бы догадаться, что это вы.

— Каким образом? — удивляется Марко.

— Потому что вы прикидываетесь простачком, которым не являетесь, — говорит она. — Теперь это ясно как день. Признаюсь, мне никогда не пришло бы в голову заговорить собственный зонтик.

— Большую часть жизни я провел в Лондоне, — улыбается Марко. — Это было первое, что я сделал, научившись заговаривать предметы.

Он снимает пиджак и бросает его в одно из кожаных кресел, стоящих по углам. Берет с полки колоду, слегка побаиваясь, что Селия может разбить его в пух и прах, но любопытство не дает ему остановиться.

— Вы хотите сыграть? — удивляется она.

— Не совсем, — отвечает он с улыбкой. Перемешав карты, он кладет колоду на бильярдный стол.

Марко переворачивает карту. Король пик. Он легко стучит пальцем по карге, и вместо короля пик появляется король червей. Марко убирает руку и жестом приглашает ее сделать ответный ход.

Улыбнувшись, Селия распускает узел на шали и бросает ее поверх его пиджака.

Затем встает возле стола, сцепив руки в замок за спиной.

Король червей поднимается и встает на ребро. Спустя мгновение невидимая сила разрывает его надвое. Обе половинки замирают еще на мгновение, а затем падают друг на друга рубашкой вверх.

Повторяя жест Марко, Селия постукивает пальцем по карте, и половинки срастаются. Когда Селия убирает руку, карта переворачивается сама собой. Дама бубен.

А затем вся колода целиком поднимается в воздух, чтобы тут же рассыпаться веером по красному сукну.

— Вы превосходите меня в том, что касается физической манипуляции, — признает Марко.

— У меня есть преимущество, — говорит Селия. — Отец называет это врожденным талантом. Мне трудно не воздействовать на окружающие предметы. Ребенком я постоянно все ломала.

— Насколько хорошо вы управляетесь с живыми существами? — допытывается Марко.

— По-разному, — отвечает она. — С предметами все гораздо проще. На то, чтобы совладать с чем-то одушевленным, у меня ушли годы. И до сих пор я гораздо лучше управляюсь со своими птицами, чем с первым попавшимся уличным голубем.

— А со мной вы могли бы что-нибудь сделать?

— Пожалуй, я могла бы изменить цвет ваших волос. Возможно, голос, — говорит Селия. — На большее без вашего ведома и согласия я не способна. А истинное согласие не так-то просто дать, как это может показаться. Я не могу никого исцелить. У меня редко получается добиться чего-то большего, нежели временное и довольно поверхностное воздействие. С людьми, которых я хорошо знаю, мне легче преуспеть, хотя «легче» не совсем уместное слово.

— А по отношению к себе самой?