Ночной ураган

Алек осторожно прикоснулся к больному месту, и сквозь зубы Джинни вырвалось короткое шипение.

— Прошу прощения, но придется пока не двигаться. Сейчас принесу холодной воды. Вашей ноге необходим холодный компресс.

Он вышел, а Джинни приподнялась на локтях, чтобы осмотреться. Чисто мужское логово, как раз из тех, что ей по вкусу: повсюду книги и навигационные приборы, на письменном столе — карты и аккуратные стопки бумаг, никакого беспорядка. В переборке смежная дверь, должно быть, ведущая в соседнюю каюту. Интересно, что там? Джинни взглянула на ногу и поморщилась.

— Я — настоящий кошмар, — произнесла она вслух. — Тупица.

— Совершенно верно, но чего же еще можно было ожидать? Вы решили, что хотите узнать побольше о подобных вещах, поэтому подбираетесь к спальне Лоры Сэмон и заглядываете в окно. И видите меня. Но мне это совсем не нравится. Как бы вы отнеслись к тому, что кто-то — мужчина или женщина — подглядывает за тем, что вы делаете со мной в постели?

— Это абсурдно!

— Что именно?

— Вы и я… вместе… в постели…

— Вы действительно так думаете? Нет, не отвечайте.

Он выжал полотенце и обернул распухшую щиколотку. Джинни не могла понять, какая боль сильнее — в ноге или от холода. Потом постепенно наступило онемение, и это было прекрасно.

— Лежите смирно. С четверть часа придется потерпеть. Потом я перевяжу вас и отвезу домой. К сожалению, мой судовой врач Греф Прюитт в настоящее время прогуливается по городу с очень раздражительной дамой.

— Где он познакомился с этой раздражительной дамой?

— Он ее довольно давно знает. Судьба наделила ее, как и Лору Сэмон, фамилией, вызывающей легкое удивление — Суиндел[4]. Не хотите немного бренди? Не важно, все равно вам необходимо выпить.

Джинни, выпила бренди, густое, маслянистое, приятно согревшее внутренности. Она сделала три добрых глотка, и Алек широко улыбнулся.

— Почему вы ухмыляетесь, как деревенский дурачок?

— Над вами. Вы выпили бренди и теперь, бьюсь об заклад, не чувствуете боли.

— Не чувствую, — согласилась она.

— Держитесь, — велел Алек и, развернув полотенце, положил другое, еще более холодное и мокрое. Джинни задохнулась, но ничего не сказала. Алек вытащил стул из-за письменного стола и, придвинув к койке, уселся, скрестив ноги, молча наблюдая, как Джинни опрокинула еще стаканчик бренди, потом еще один. Она взглянула на него и криво улыбнулась.

— Вы действительно занимались с ней любовью.

— Я уже сказал, что да. Она буквально вымотала меня. Очень хороша в постели, а как нежна! Что значит — любящая женщина!

— Я тоже любящая.

Алек не верил ушам. Подобные слова не могли сорваться с уст мисс Юджинии! Только не она, эта ненавистница мужчин, с языком словно бритва! Интересно, очень интересно! Алек знал свой характер — вечное стремление идти до конца, играть с судьбой и переходить все возможные пределы, испытывая удачу и других людей. В конце концов, худшее, что она может сделать, — швырнуть ему в лицо холодное мокрое полотенце.

— Любящая? Что вы имеете в виду?

— Я живу, чтобы любить и быть любимой. А вы разве нет?

— Да, особенно прекрасной женщиной.

— Это не совсем то, что я хотела сказать, но сойдет, потому что…

— Знаю. Потому что я мужчина и не могу понять те неясные и изменчивые оттенки чувств, которые испытываете вы, женщины.

— Верно. Кроме того, вы отвратительны и высокомерны…

— С меня довольно. Я сидел здесь, размышляя, как получше наказать вас, и не мог придумать… до этой минуты.

— Сообразили наконец? Как же именно?

— Вы двадцатитрехлетняя девственница… закоренелая старая дева.

Глаза Джинни едва не выскочили из орбит, но она благоразумно придержала язык, отказываясь быть втянутой в спор, который, как знала, был проигран еще до того, как начался.

— Вы когда-нибудь ощущали экстаз, Джинни? Рот ее открылся сам собой. Превосходный и очень искренний ответ, хотя ни слова не было сказано.

— Экстаз, дорогое дитя, это ряд наиболее поразительных переживаний, которые может испытать человеческое существо. Так, значит, вам неведомо наслаждение женщины?

— Я хочу домой.

— О нет, Джинни, я решил, каким будет ваше наказание. И поверьте, вам оно понравится. Только назовите меня волшебником, кудесником, великолепным мужчиной, человеком с золотым сердцем.

— Я хочу домой.

Она села и сорвала полотенце. Алек так же быстро выхватил полотенце у нее из рук и бросил в ведро с холодной водой, а сам сел рядом, пригвоздив ее плечи к койке.

— Хотите знать, что я собираюсь сделать с вами, Юджиния Пакстон? Нет, вы не посмеете…

— Что именно?

— То, что вы думаете. Эта штука… экстаз. Не посмеете.

— Джинни, почему вы пришли к дому Лоры? Почему взобрались на дерево и прижались носом к стеклу в окне спальни?

Ни звука..

— Хотели получить урок любви?

Ни малейшего звука.

— Хотели увидеть, что я делаю с женщинами, не так ли? Ну что ж, я намереваюсь преподать вам этот самый урок прямо сейчас.

Прекрасные зеленые глаза мгновенно стали пустыми.

— Нет, — выдохнула она.

— Вам понравится, обещаю. Разве вы не устали от собственной двадцатитрехлетней девственности, Джинни?

— Не желаю, чтобы мужчина прикасался ко мне!