Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади

— Я вижу, ты воспринял мое предложение без энтузиазма. Может быть, я смогу восполнить его нехватку. — Она открыла тунику. Между двумя белоснежными холмами ее грудей я увидел мешочек. Она соблазняла меня не телом, а кошельком. — Здесь лежит все, — сказала она, — что у Принца Рама было спрятано в бедре. Он показал мне эти сокровища, и я вытащила их из его тела, когда он, мертвый, лежал в моей комнате. Здесь есть кое-что и мое. Я тоже не без средств. Мы будем путешествовать без лишений. Согласен?

— Мне трудно отказаться.

— Будь готов через два часа.

— Я уже готов, — сказал я.

— Тогда подожди меня.

Она оставила меня одного. Примерно через два часа она вернулась — в маске и одеждах Пилигрима. Через руку у нее был перекинут еще один комплект одежды для Пилигрима и маска. Теперь я был бессоюзный и так путешествовать было безопаснее. Решено, я отправляюсь в Иорсалем как Пилигрим. Я принял необычный наряд. Мы взяли наши пожитки.

— Я уже уведомила союз Пилигримов, — заявила она, когда мы вышли из Дома Летописцев. — Мы зарегистрированы, и я надеюсь, что сегодня мы получим звездные камни. Как ты чувствуешь себя в маске, Томис?

— Уютно.

— Так и должно быть.

Наш путь из Парриша проходил через огромную площадь перед серым старинным зданием церкви древнего вероисповедания. Около нее собралась толпа. В центре группы я увидел Завоевателей. Нищие окружили их кольцом в надежде сорвать свой куш. На нас они не обратили ни малейшего внимания, потому что никто не просит подаяния у Пилигримов. Но все же я схватил за воротник одного попрошайку и спросил:

— Что за церемония здесь происходит?

— Похороны Принца Рама, — ответил он. — По приказу Прокуратора. Государственные похороны, как положено. Они превратили это в настоящий праздник.

— Почему вдруг в Паррише? — спросил я. — Как умер Принц?

— Спроси кого-нибудь еще. А мне нужно работать.

Он увернулся и нырнул в толпу.

— Пойдем на похороны? — спросил я Олмэйн.

— Лучше не надо.

— Как хочешь.

Мы пошли к массивному каменному мосту, перекинутому через Сенну. А за нами взмыло к небу голубое пламя погребального костра для умершего Принца. Этот костер освещал наш путь, пока мы медленно шли в ночь, на восток, к Иорсалему.

Часть III

1

Наша Планета теперь действительно принадлежала им. На всем пути через Эйропу я видел, что они стали на Земле хозяевами, и мы принадлежали им, как звери на скотном дворе принадлежат фермеру.

Они были повсюду, как облеченные плотью растения, обнаружившие корни после странной бури. Они расхаживали с холодным самоуверенным видом, как бы подчеркивая размеренностью своих движений, что Провидение отвернулось от нас и теперь благосклонно к ним. Нет, они не были жестоки к нам, но самим своим присутствием они будто выкачивали из нас жизненные силы. Они получили право владения нашим солнцем и лунами, нашими музеями древних реликвий и руинами, оставшимися от прежних циклов, нашими городами и дворцами, нашим будущим, нашим настоящим и нашим прошлым. Наша жизнь потеряла теперь смысл.

Ночью звезды вздрагивали на небе, будто посмеивались над нами. Вся вселенная взирала на наш позор.

Холодный зимний ветер напоминал нам, что за грехи свои мы потеряли свою свободу. А летний зной рассказывал историю о том, как за свою гордыню были мы унижены.

Вот так мы и жили, лишенные прошлого. Я, кто бродил по звездам каждый день, теперь не испытывал ни малейшего желания делать это. Теперь, направляясь в Иорсалем, я находил спокойное утешение в надежде, что как Пилигрим я смогу искупить грехи свои и почувствовать обновление в священном городе. Олмэйн и я повторяли каждый вечер молитву Пилигримов:

— Мы воздаем хвалу Провидению.

Мы воздаем хвалу Провидению.

В большом и малом.

В большом и малом.

И просим прощения.

И просим прощения.

За все грехи наши.

За все грехи наши.

И просим понимания и покоя.

И просим понимания и покоя.

До конца дней наших, пока не придет искупление.

До конца дней наших, пока не придет искупление.

И когда мы произносили эти слова, мы сжимали прохладную гладкую поверхность круглых звездных камней, холодных как цветы на стекле, и вот так мы общались с Провидением. И так мы шли к Иорсалему, который уже не принадлежал на этой планете человеку.

2

Как раз когда мы подходили к Земному Мосту через Талию, Олмэйн впервые обошлась со мной бессердечно. По природе она была бессердечным человеком, и я не один раз убеждался в этом в Паррише. Но теперь, когда мы уже много месяцев странствовали как Пилигримы, пробираясь через горы, на восток от Парриша, а потом вниз по Талии к Мосту, она спрятала свои коготки. До вот этого момента.

Нас остановил отряд Завоевателей, который шел на север из Африкии. Их было около двадцати, высоких, с суровыми лицами, исполненных чувства гордости за то, что теперь они хозяева Земли. Они подъехали в блестящей крытой машине их собственного производства, с маленькими окнами, длинной и узкой, передвигавшейся на толстых, песочного цвета гусеницах. Уже издалека мы видели, как эта машина приближается к нам, поднимая облако пыли.