Нога как точка опоры (2012)

Мерзенич и его коллеги изучали эффекты сенсорной деафферентации (наложения повязок и гипса на конечности или рассечения сенсорных нервов) и ампутации, а также тактильной стимуляции и использования на репрезентацию руки в сенсорной коре. Они показали, что с прекращением поступления сенсорных сигналов от руки происходит быстрое уменьшение или угасание ее карты в коре одновременно с быстрой реорганизацией остающихся входных сигналов. Эти экспери­менты показали, что не существует постоянно зарезервированной области для какой-либо части тела. Например, не существует фикси­рованной области руки. Если рука деафферентирована или инактивирована на какое-то время, она теряет свое место в сен­сорной коре. Ее бывшее место в течение часов или дней быстро оказывается занято картами остального тела, так что теперь мы получаем новую, «безрукую» карту тела в коре. Внутрен­няя репрезентация инактивированной или деафферентированной части тела отчетливо исчезает, полностью и без следа, исчезает без малейших остатков.

Как обнаружил Мерзенич, никогда не происходит спонтанного оживания или вос­становления исчезнувшей из коры карты, — необходимо создание новой организации, вызванной новым опытом, новыми стимулами и действиями. Таким образом, образ тела не является фиксированным, как полагала меха­нистическая, статическая неврология; образ тела динамичен и пластичен — он постоянно должен заново моделироваться, обновляться; он может радикально реорганизовываться в зависимости от опыта[42].

Образ тела не есть нечто a priori зафикси­рованное в мозгу, это процесс, постоянно адаптирующийся к ощущениям[43]

.

Каков, можно задаться вопросом, статус руки или ноги или любой части тела, которая утратила свою внутреннюю репрезентацию? Как владелец переживает потерю? Как он себя ведет? Неврологи в таких ситуациях используют термины «игно­рирование» или «исчезновение». Если имеет место игнорирование части тела или исчезновение части личного пространства или «поля» (что неизменно сопутствует такому игнорированию), пострадавшее животное или человек этого просто не замечает. Игнориру­емая конечность действительно игнорируется: на нее не обращают внимания, с ней обращаются, как если бы она не была частью собственного тела. Это хорошо известно ветеринарам, и описание такого случая может быть найдено в одной из восхитительных книг Херриота: корове, которая никак не могла разродиться, ввели спинальный анестетик. Как только он подействовал, корова успокоилась, перестала обращать внимание на теперь парализованную заднюю часть тела и верну­лась к спокойному пережевыванию жвачки; она, казалось, не заметила появления теленка. Корова под воздействием спинального наркоза проявляла полное невнимание, игнорирование своей задней части. Именно таковы и реакции пациента, когда какая-то часть тела выпадает из сознания, то ли в силу мозгового дефицита (особенно правого полушария), то ли периферического. Это наблюдается у больных сухоткой, утративших проприоцепцию своих ног: они проявляют тенденцию располагать ноги в странной, неудобной позиции, застре­вать в углах, падать со стульев — их ноги теряются, игнорируются (т.е.

остаются незамеченными), когда не оказы­ваются предметом намеренного визуального внимания[44].

Именно это и случилось со мной, когда я не обращал внимания только так я и узнал, что со мной случилось: я уснул и во сне ненаме­ренно столкнул свою заключенную в гипс ногу, так что она почти упала с кровати. Потребовалось, чтобы в палату вошла растерянная сестра Сулу и чтобы я сам испытал изумление, поняв, что случилось, чтобы показать мне, что нога полностью выпала из моего сознания, игнорировалась, воспринималась, как не связанная со мной «вещь».

Также бывало и с обезьянками Мерзенича — когда нервы в их конечностях рассекали, или накладывали гипс, или туго перевязывали — или как-то еще деаффертировали, Обезьяны обращались с конечностями безразлично, возможно, неосторожно, они их словно не замечали[45], они не таращились на них зача­рованно или испуганно, совсем не казались растерянными или встревоженными. Была ли у них вообще концепция «чуждого»? Не является ли тогда замешательство, ужас, ощущение чужеродности, безместности, безвременности исключительно человеческой реакцией, зави­сящей от рефлективной, обращенной на себя природы человеческого сознания? Работы Мерзенича по динамической реорганизации корти­кальных карт проводились на обезьянках — а я человек. Было ли в моем опыте нечто специфически человеческое?

Эта обращенность на себя - термин, введен­ный Израэлем Розенфельдом, — может быть имплицитной (как когда животное ведет себя как личность, но не осознает себя) или экспли­цитной (когда есть представление о себе). Эта эксплицитная форма обращенности на себя есть суть человеческого сознания; она трансформирует опыт[46].