Читаем Ногин полностью

Он немедленно написал в Мюнхен, что прочитал всю газету одним духом. Разумеется, он согласен с общим направлением «Искры» и солидарен с передовой, в которой так зримо ощущает силу мысли и политическую страсть автора. Но есть в первом номере и досадные промахи: взяты девизом слова декабристов, но ничего не сказано о восстании 14 декабря 1825 года, а ведь недавно был юбилей — семьдесят пять лет; в корреспонденциях с мест есть что-то такое, что близко по духу пресловутой «Рабочей мысли». И, наконец, не пора ли говорить в газете о государственном страховании рабочих от безработицы? Речь об этом может пробудить даже тех пролетариев, которые еще не принимают участия в движении. Да и о начальнике московской охранки Зубатове, который собирается играть в «полицейский социализм», сказано мало и слабо; и надо бы подчеркнуть, что его проповеди близки выводам «Рабочей мысли» об экономической борьбе.

5 февраля 1901 года. Мюнхен: «Спасибо за письмо и за подробный разбор «Искры». Обстоятельные и мотивированные отзывы с указанием (неизбежных в таком трудном деле) промахов встречаешь так редко, что вдвое ценишь их, и Ваше внимание к «Искре» подкрепляет мою надежду, что мы будем вместе работать для нее.

Вполне согласен, что внутреннее обозрение скудно. Во втором номере оно богаче, но все же таки скудно: это один из самых трудных отделов и его только постепенно можно будет наладить удовлетворительно.

О корреспонденциях Ваш отзыв, по-моему, не совсем верен. Совпадение с № 10 «Рабочей Мысли» [кстати: я не видал его — пришлите, пожалуйста] меня не пугает.

Оно доказывает, что у нас тоже есть связи с СПб, Союзом, а это очень хорошо.

Призыв «беречься» в заметке о кризисе Вы истолковываете, на мой взгляд, неправильно и натянуто. Из контекста ясно, что предостерегают только от стачек, и так как рядом стоит, что стачка не единственное средство борьбы, что именно этим тяжелым временем нужно пользоваться для других средств борьбы: пропаганды («разъяснять») и агитации («подготовлять к более решительной — NB — борьбе»), — то я категорически протестую против сравнения призыва «беречься» с Рабочемысленством». Ваше указание на демонстрации совершенно справедливо, но во-1-х, это именно подходит под более широкое понятие «более решительной борьбы»; во-2-х, придавать этому призыву большую конкретность, определенность было бы неудобно при отсутствии прямого повода и невозможности оценить детально всю ситуацию. В № 2 — по поводу одной стачки и заметки в «Южном рабочем» — делается попытка сказать поопределеннее.

С тем, чтобы возбуждающим требованием должно было служить государственное страхование от безработицы, — я не могу согласиться. Я сомневаюсь, чтобы это было верно принципиально: в классовом государстве страхование от безработицы вряд ли может быть чем иным, кроме как одурачением. Тактически, это у нас в России особенно неудобно, ибо наше государство любит эксперименты «огосударствления», любит рекламировать их «общую пользу», и мы должны решительно быть против расширения функций теперешнего государства и за — больший простор общественной самодеятельности. За помощь и пособия безработным — так, но за «государственное страхование» —?

Ваше указание на некоторую неоконченность статьи о Зубатове, пожалуй, справедливо.

О 75-летии декабристов — действительно пробел.

Если хотите, могу достать Вам болгарский паспорт. Напишите, нужен ли, и если да — приметы.

С перевозкой у нас дела улучшились, и может быть обойдется и без помощи новых лиц.

«Рабочую мысль», пожалуйста, присылайте, а также и «Былое» и другие Лондонские издания. Попросил бы также каталог изданий «Fabian society» и других социалистических фирм. Какую бы английскую газету Вы посоветовали? Не пришлете-ли пары номеров для образца? Я выписывал-было «Justice», да остался недоволен.

4-х экз. «Искры» сейчас нет. Вскоре будут. Зачем, кстати, Вам? Не забудьте, что распространять за границей никак нельзя. Экземпляр посланный — только для Вас и Вашего друга, вообще же это пока должен быть строгий секрет.

Жму крепко руку. Петров.

Посылаю еще нашу брошюрку. Пока тоже только для Вас и под секретом.

Пожалуйста, делитесь всеми своими впечатлениями.

Когда думаете ехать в Россию? Нам бы тогда необходимо повидаться. Не могли-ли бы Вы заехать на недельку? Как Ваши дела по части заработка и финансов вообще?

Еще раз жму крепко руку. Ваш Petroff».

Накануне отъезда Виктора в Манчестер пришел от Владимира Ильича второй номер «Искры», тоже под полным секретом.

Виктор доживал пятую неделю в пыльном и грязном городе английских текстильщиков. Но уже не было никакой реальной надежды получить место на фабрике без солидной рекомендации от деловых английских кругов.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
10 гениев бизнеса
10 гениев бизнеса

Люди, о которых вы прочтете в этой книге, по-разному относились к своему богатству. Одни считали приумножение своих активов чрезвычайно важным, другие, наоборот, рассматривали свои, да и чужие деньги лишь как средство для достижения иных целей. Но общим для них является то, что их имена в той или иной степени становились знаковыми. Так, например, имена Альфреда Нобеля и Павла Третьякова – это символы культурных достижений человечества (Нобелевская премия и Третьяковская галерея). Конрад Хилтон и Генри Форд дали свои имена знаменитым торговым маркам – отельной и автомобильной. Биографии именно таких людей-символов, с их особым отношением к деньгам, власти, прибыли и вообще отношением к жизни мы и постарались включить в эту книгу.

А. Ходоренко

Карьера, кадры / Биографии и Мемуары / О бизнесе популярно / Документальное / Финансы и бизнес
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное