Нокаут на шестой минуте

— Если хочешь свести своего отца в могилу, тогда рассказывай. — Харлоу понимал всю жестокость своих слов, однако не видел другого выхода. — Беги, рассказывай.

— Свести в… что это значит?

— Я кое-что задумал. Если твой отец узнает, он помешает мне. Он сломлен. А я пока еще нет, хотя все уверены в обратном.

— Но почему ты сказал «свести в могилу»?

— Вряд ли он долго протянет в случае гибели твоей матери.

— Моей матери? — Она впилась в него глазами. — Но мама…

— Твоя мать жива. Я точно знаю. Думаю, я могу выяснить, где она находится. Если мне это удастся, то сегодня вечером я привезу ее.

— Ты уверен? — Мэри беззвучно плакала. — Уверен?

— Уверен, милая моя Мэри. — Про себя Харлоу пожалел, что уверен только на словах.

— Но ведь есть полиция, Джонни.

— Отпадает. Я мог бы сказать им, где добыть информацию, но у них ничего не выйдет. Они вынуждены действовать в рамках закона.

Мэри невольно уронила взгляд на пистолет и глушитель, которые по-прежнему держала в руке. Потом снова подняла на Харлоу заплаканные глаза. Тот кивнул, взял у нее оружие, спрятал в карман и застегнул молнию. Еще несколько мгновений она вглядывалась в его лицо, потом взялась за лацканы кожаной куртки.

— Джонни, возвращайся ко мне.

— Мэри, я всегда буду возвращаться к тебе.

Она попробовала улыбнуться сквозь слезы. У нее это плохо получилось.

— Опять оговорился?

— Я не оговорился, — ответил Харлоу, поднял воротник, сбежал с крыльца и, не оборачиваясь, быстро зашагал под проливным дождем.

Не прошло и часа, как Харлоу оказался в лаборатории Джанкарло. Сидя в кресле, он просматривал толстую пачку сверкающих фотографий.

— Хоть и нескромно хвалить самого себя, но, надо сказать, фотограф я отменный.

— Безусловно, — кивнул Джанкарло. — И в выборе объектов чувствуется неподдельный интерес к людям. К сожалению, мы пока не разобрались в записях Траккьи и Нойбауэра, однако тем больший интерес они представляют для нас, не правда ли? Впрочем, то же самое в полной мере относится к Макалпину и Джейкобсону. Известно ли вам, что за последние полгода Макалпин выплатил более ста сорока тысяч фунтов стерлингов?

— Я догадывался, что из него вытянули много, но столько! Это накладно даже для миллионера. А можно установить личность счастливого получателя?

— Пока нет. Деньги переводятся на банковский счет в Цюрихе. Но если представить доказательства совершенных преступлений, особенно убийств, то швейцарские банки раскроют тайну вклада.

— Они получат доказательства, — заверил Харлоу.

Джанкарло окинул его внимательным взглядом и кивнул.

— Судя по всему, получат. Теперь что касается нашего друга Джейкобсона, он, вероятно, самый состоятельный механик в Европе. Между прочим, на листке из его чековой книжки записаны адреса ведущих европейских букмекеров.

— Поигрывает?

— Это было нетрудно установить по датам. Всякий раз он вносил деньги на второй или третий день после очередного этапа соревнований.

— Так-так. Предприимчивый мужик этот Джейкобсон. Настоящую золотую жилу откопал, а?

— Еще бы! Можете взять эти отпечатки. У меня есть дубликаты.

— Благодарю покорно. — Харлоу вернул фотографии. — Думаете, я горю желанием попасться с такими картинками в кармане?

Харлоу попрощался и поехал в полицейский участок. Дежурил тот же инспектор, что и ночью. Прежнего добродушия в нем как не бывало, теперь он сидел насупленный и мрачный.

— Ну что, Луиджи Ловкач спел вам свои нежные песенки? — спросил Харлоу.

— Увы, — с грустью покачал головой инспектор, — наш маленький кенар лишился голоса.

— То есть?

— Ему лекарство пришлось не по нутру. Боюсь, мистер Харлоу, вы проучили его чересчур усердно, и пришлось каждый час давать ему болеутоляющие таблетки. Я выделил для охраны четырех человек: двое стояли у входа в палату и еще двое — в палате. Минут за десять до полудня молодая белокурая медицинская сестра ослепительной красоты — так ее описали эти кретины…

— Кретины?

— Да, сержант и трое его подчиненных. Она оставила две таблетки и стакан воды и попросила сержанта проследить, чтобы ровно в двенадцать задержанный принял лекарство. Такого бабьего угодника, как сержант Флери, еще поискать, вот он в двенадцать, минута в минуту, и дал Луиджи это лекарство.

— Что за лекарство?

— Цианистый калий.

Уже под вечер Харлоу въехал на красной «феррари» во двор заброшенной фермы к югу от бывшего виньольского аэродрома. Ворота пустого, без окон, амбара были открыты. Харлоу загнал машину внутрь, заглушил двигатель и вылез, с трудом различая в сумраке предметы. Он все еще беспомощно озирался, когда из темноты возникла фигура человека с натянутым на лицо чулком. Несмотря на свою знаменитую реакцию, Харлоу не успел выхватить пистолет, ибо человек находился от него менее чем в шести футах и уже замахнулся каким-то орудием вроде топорища. Харлоу метнулся вперед, нырнув под безжалостно занесенную дубинку, и нанес нападавшему сокрушительный удар плечом под дых. У того перехватило дыхание, он подавился собственным криком, попятился и тяжело рухнул под Харлоу, который ухватил его одной рукой за горло, а другой потянулся за пистолетом.