Нокаут на шестой минуте

— Очень жаль, но не пил. — Я потер глаза и почесал в затылке. — Я ехал всю ночь из Нового Орлеана. Я выступал там на футбольном банкете.

Полицейский уставился на меня, затем снова посмотрел в удостоверение. Его лицо расплылось в широкой улыбке.

— Только ты, Фил, — сказал он, протягивая мне удостоверение, — избегай садиться за руль, когда настолько устал, что не замечаешь происходящего вокруг. Ты нужен нам на поле.

— Понимаю. В следующий раз буду внимательнее. Это уж точно.

— Как ты думаешь, вы выиграете в Нью-Йорке?

Я утвердительно кивнул, засовывая удостоверение обратно в бумажник.

— Хорошо бы в этом году добраться до Суперкубка, а? Я обещал жене взять ее с собой, если попадем в финал. — Улыбка стала еще шире. — Ты не мог бы достать мне билеты?

— Конечно. Позвони мне за десять дней до матча. Я достану парочку. — Я протянул руку и мы обменялись рукопожатием. — Спасибо.

— О чем ты говоришь, — сказал он. — Только поезжай осторожнее, ладно? Если с тобой что-нибудь случится, я буду винить себя.

Когда я подъехал к тренировочному полю, солнце уже встало и низкая дымка, висевшая над городом, окрасила его в искусственно-оранжевый цвет. Открытый автомобиль Максвелла, с мокрыми от росы сиденьями, уже сверкал на стоянке. Было чуть больше восьми.

Дверь клубного помещения заперта. Я обошел вокруг и обнаружил разбитое окно. В кинозале на скамейке спал Лучший атлет профессионального спорта и обладатель приза Лучшему американцу за прошлый год.

Я неуклюже полез в окно. Шум разбудил Максвелла. Он проснулся и сел.

— Кто это? — пробормотал он, протирая глаза.

— Зубастый эльф. — Я повис на окне, пытаясь нащупать ногами пол.

— Убирайся вон, — сказал Максвелл и снова рухнул на скамейку.

Я отряхнулся и посмотрел на его измученное лицо.

— Господи, надеюсь, что я выгляжу не так плохо.

Максвелл убрал руку, прикрывающую лицо, и с трудом открыл один воспаленный глаз, прищуриваясь от света.

— Ты ошибаешься. — Он закрыл глаз и накрыл рукой лицо.

— Боюсь, что ты прав. Я только что вернулся из длительного путешествия в черные тайники своей души.

— Надеюсь, тебе там понравилось, — буркнул он, не двигаясь.

— Вставай, пора браться за шкафчик с медикаментами. — Я вышел в коридор и направился в массажную. — Скорая помощь — лучшая помощь… врач — исцели себя… лучше рано… — Я остановился, перекинул рубильник сауны, включив обогрев, затем пошел дальше. Когда Сэт, спотыкаясь, вошел в массажную, я уже трудился над шкафчиком с большими ножницами в руках.

— Мы нарываемся на скандал, — сказал он с опаской, такой необычной для него.

— Никто не решится обвинять тебя. — Я засунул ножницы под язычок замка.

— Меня! — воскликнул Максвелл. — Ведь это ты ломаешь шкафчик.

— Верно. Но ты делишь со мной добычу, и это превращает тебя в сообщника. Если им захочется обвинить меня, придется обвинить и тебя, а на это никто не решится.

Раздался треск, и шкафчик открылся.

— Черт побери, — застонал Максвелл. — Ты его сломал.

— Никто не заметит этого. Заметит массажист, но он будет молчать. Ты только посмотри на это богатство. — Я увлеченно копался в шкафчике. — Как говорит старик Эм Джей, бери то, что необходимо, а не то, чего тебе хочется.

— Кто это — Эм Джей?

— Мик Джэггер.

— Этот педераст?

— Он всегда отзывается о тебе с уважением. — Я выпрямился, держа в руке два пузырька с таблетками. Именно то, что нужно.

Я высыпал по четыре таблетки из каждого пузырька в ладонь и дал по две Максвеллу, который проглотил все сразу. Я вытряхнул несколько таблеток кодеина номер четыре из белой пластмассовой коробочки, две сунул в рот, остальные спрятал в карман про запас.

Через десять минут мы оба стояли под холодными струями душа, ожидая, когда прогреется сауна и медикаменты начнут битву в наших разрушенных мозгах.

— Прошлым вечером со мной случилось нечто, — начал Максвелл, выходя из-под душа и направляясь в сауну. По пути он прихватил пачку полотенец.

Было приятно стоять под дождем, барабанящим по спине и шее, которая начала неметь.

Покинув душевую, я заглянул в массажную и пришел в сауну. Максвелл, увидев меня, спрыгнул с полка, скрылся за дверью и тут же вернулся с двумя банками «Куэрз».

— В холодильнике у тренеров стояло шесть банок пива. Мне показалось, это хорошая идея.

Чувствуя огромные черные дыры, прожженные у меня в мозгу, я готов был попробовать что угодно. Главное, чтобы не чувствовать себя так, как сейчас. Пиво было холодным, но мне не понравилось. Я начал энергично растирать шею, пытаясь избавиться от боли и тяжести.

— Почему я так жестоко обращаюсь со своим телом? — Максвелл провел пальцем по тонким белым шрамам, превратившим его торс в дорожную карту.

Хотя верхняя половина тела перенесла невероятное количество травм, вывихов и переломов, у Максвелла по-прежнему были отличные сильные ноги. Только строгое запрещение Б. А. удерживало Максвелла от попыток прорваться между двумя защитниками. А иногда он не обращал внимания на все запреты и приносил победу безнадежно проигрывающей команде. Он любил прорываться и приносить очки.