Нокаут на шестой минуте

— Господи! — Макалпин озадаченно взглянул на дочь, и раздражение в его взгляде соседствовало с восхищением. — Все-таки ты — моя дочь. Ладно, извини. А теперь — он пил?

— Да.

— Что?

— Не знаю. Что-то прозрачное. Он сказал, что тоник с водой.

— И ты хороводишься с таким лжецом! Тоник с водой, вот это здорово! Держись от него подальше, Мэри. Не будешь меня слушаться, тебе придется вернуться домой, в Марсель.

— Но почему, папа? Почему? Объясни, почему?

— Да потому что, Бог свидетель, у меня и без того забот хватает, и я не допущу, чтобы моя единственная дочь якшалась с алкоголиком, который катится по наклонной плоскости.

— Это кто алкоголик? Джонни? Послушай, папа, я знаю, что он иногда…

Макалпин жестом остановил ее, подняв телефонную трубку.

— Это Макалпин. Попросите, пожалуйста, мистера Даннета зайти ко мне. Да. Прямо сейчас. — Он повесил трубку. — Я обещал сказать, почему задаю эти вопросы. Не хотелось говорить тебе правду. Но придется.

Вошел Даннет и прикрыл за собой дверь. Он понимал, что ближайшие минуты принесут ему мало радости. Предложив Даннету сесть, Макалпин попросил:

— Пожалуйста, Алексис, расскажи ей.

Лицо Даннета совсем вытянулось.

— Стоит ли, Джеймс?

— Боюсь, стоит. Если о том, что мы нашли в номере Джонни, поведаю я, она не поверит.

Мэри в изумлении перевела взгляд с одного на другого. Потом сказала:

— Вы рылись в комнате Джонни.

Даннет глубоко вздохнул.

— На то были серьезные причины, Мэри. И слава Богу, что мы обыскали его комнату. Я сам до сих пор с трудом в это верю, но в его номере было припрятано пять бутылок виски. Одна из них наполовину пустая.

Мэри, пораженная, смотрела на них. Как она могла им не верить? Макалпин заговорил — мягко, ласково.

— Жаль, конечно. Мы знаем, как ты его боготворишь. Бутылки, кстати говоря, мы забрали.

— Вы забрали бутылки. — Голос ее как-то увял, потускнел, она словно не могла постичь смысл сказанного. — Но ведь он об этом узнает. Заявит о краже в полицию. Найдут отпечатки пальцев… ваших пальцев. И тогда…

— Неужели ты думаешь, — перебил ее Макалпин, — что Джонни Харлоу хоть одному человеку в мире признается, что у него в номере хранилось пять бутылок виски? Поспеши, милая, тебе надо переодеться. Через двадцать минут пора ехать на этот чертов прием — кажется, без твоего драгоценного Джонни.

С окаменевшим лицом она продолжала сидеть, не мигая глядя на Макалпина. Через несколько мгновений лицо его смягчилось, на нем появилась улыбка.

— Прости меня, — извинился он. — Это уж я ляпнул лишнее.

Она проковыляла к выходу, Даннет придержал для нее дверь. Мужчины с жалостью смотрели ей вслед.

5

Для гонщиков «Гран-При», как и для бывших туристов, гостиница — это лишь место, где можно поспать, поесть, передохнуть на пути к следующей безликой перевалочной базе. Но вновь отстроенный отель «Чессни» на окраине Монцы вполне можно было считать на то, что является исключением из этого правила. Блестяще спроектированный и отстроенный, блестяще вписанный в ландшафт, в просторных наполненных воздухом комнатах — безукоризненная мебель, шикарные ванные, роскошные балконы, изысканная пища и предупредительная прислуга — пожалуй, этот караван-сарай был раем для миллионеров.

Но нет, еще не был, а только собирался им стать. Отелю «Чессни» еще предстояло обзавестись клиентурой, славным именем, репутацией и, надо надеяться, традициями, но, чтобы воплотить эти планы в жизнь, покорить эти желанные горизонты, требуется реклама, шикарным отелям она нужна так же, как и лоткам, с которых продают пирожки с сосисками. Нет другого вида спорта, за которым весь мир следит так пристально, как за автогонками, и вот администрация нового отеля сочла благоразумным принять у себя ведущие команды гонщиков и разместить их в этом дворце за смехотворно низкую плату на все время итальянского «Гран-при». Приглашение приняли почти все команды, нимало не интересуясь философской и психологической подоплекой, мотивами гостиничной администрации, их волновало лишь одно: отель «Чессни» был бесконечно шикарнее и чуточку дешевле нескольких австрийских отелей, из которых они благополучно выехали всего двенадцать дней назад. На следующий год их, скорее всего, не пустят ночевать сюда даже в подсобное помещение, даже вповалку — но это на следующий год.

Стоял конец августа, и было тепло, но не настолько, чтобы пользоваться кондиционером. Однако кондиционеры в вестибюле гостиницы «Чессни» работали на полную мощь, и температура в этом благоустроенном раю была явно ниже нормы. Здравый смысл подсказывал, что искусственное кондиционирование воздуха сейчас излишне, но соображения престижа и статуса диктовали другое. Престиж для администрации был в данном случае превыше всего, и кондиционеры продолжали работать. Когда надо будет укрыться от палящего солнца, места лучше «Чессни» не найти.