НОКТЮРНЫ: пять историй о музыке и сумерках

Я от души порадовался этим известиям. Вскоре я и думать забыл о Ведьме Фрейзер, потому что вошла группа посетителей и нужно было приготовить для них гору салата из тунца. Но через несколько дней, болтая с Джеффом на кухне, я узнал от него дополнительные подробности — к примеру, как муж Ведьмы Фрейзер, сорока с лишним лет, уехал со своей секретаршей, как гостиница Фрейзеров вначале работала неплохо, а теперь земля полнится слухами, что клиенты требуют обратно деньги или же отказываются от номера сразу по прибытии. Однажды я видел эту гостиницу: помогал Мэгги делать покупки в мелкооптовом магазине, и мы проезжали мимо. Гостиница Ведьмы Фрезер располагалась прямо по пути, на Элгар-рут. Это было довольно основательное строение с гранитной облицовкой и вывеской «Молверн-Лодж».

Но хватит уже о Ведьме Фрейзер. Я вовсе не зациклен на ней и ее гостинице. Все это я изложил единственно из-за того, что случилось позднее, когда приехали Тило и Соня.

Джефф в тот день отправился в Грейт-Молверн, и мы с Мэгги вдвоем держали оборону. Время ланча миновало, самая горячка кончилась, но, когда вошли фрицы, у нас еще было по горло работы. Услышав их акцент, я тут же сказал себе: «Фрицы». Я не расист. Просто, когда стоишь за прилавком и надо запоминать, кто не выносит свеклы, кому нужно побольше хлеба, чей заказ в чей счет вписывать, поневоле отмечаешь в людях типичные черты, присваиваешь им клички, фиксируешь физические особенности. Козья Морда заказывает крестьянский бутерброд и два кофе. Уинстон Черчилль с женой — багеты с тунцом и майонезом. Такая технология. Так что Тило и Соня были для меня фрицы.

День выдался очень жаркий, но все же большинство посетителей, англичане, предпочитали сидеть на террасе, иные даже загорали в стороне от тентов. Фрицы, однако, прятались в помещении. На обоих были широкие, верблюжьего цвета штаны, кроссовки и футболки, но выглядели они при том даже нарядно, как случается с континентальными жителями. Я предположил, что им за сорок, может, чуть за пятьдесят, — тогда я особо не присматривался. За ланчем они тихонько беседовали и выглядели как обычная приятная пара средних лет из Европы. Посидев немного, мужчина встал и принялся ходить по залу, разглядывая старую выцветшую фотографию дома 1915 года, которая висела у Мэгги на стене. Потом он раскинул руки и проговорил:

— Чудесная у вас здесь местность! У нас в Швейцарии много красивых гор. Но здесь все по-другому. Здесь холмы. Вы их называете холмами. Они очаровательны по-своему, такие плавные, приятные.

— А, так вы из Швейцарии. — Мэгги произнесла это самым любезным тоном. — Мне всегда хотелось там побывать. Альпы, фуникулеры — звучит как сказка.

— Конечно, красот в нашей стране немало. Но тут, в этой местности, свое особое очарование. Мы так давно мечтали побывать в этой части Англии. Только об этом и говорили — и вот добрались! — Мужчина радостно засмеялся. — Это настоящее счастье!

— Замечательно. Надеюсь, вы хорошо проведете время. Надолго сюда?

— У нас в запасе еще три дня, потом нужно возвращаться на работу. Нас сюда тянуло уже много лет, с тех пор, как мы посмотрели чудесный документальный фильм про Элгара [28]

. Он любил эти холмы, изъездил все на велосипеде. И вот наконец мы здесь!

Мэгги еще немного поболтала с ним о том, какие места в Англии пара уже посетила и какие стоит посетить в ближайшей окрестности, — так беседуют обычно с туристами. Таких разговоров я слушал миллион, могу и сам их вести более или менее в автоматическом режиме, поэтому дальше я стал отвлекаться. Я усвоил только, что фрицы на самом деле швейцарцы и путешествуют во взятом напрокат автомобиле. Мужчина все повторял, что Англия — прекрасная страна, что все, с кем он здесь имел дело, были исключительно вежливы, и громко хохотал в ответ на любое высказывание Мэгги, хотя бы отдаленно напоминавшее шутку. Но я, как уже было сказано, отвлекся, сочтя приезжих довольно занудной парой. Я снова сосредоточил на них внимание чуть позднее, когда заметил, что мужчина все время пытается вовлечь в разговор свою жену, а та молчит, уставившись в путеводитель, и словно бы вообще этого разговора не замечает. Только тогда я и стал к ним присматриваться.

Загар у обоих был ровный и натуральный, не в пример нашим местным, напоминавшим потных лобстеров; фигуры, несмотря на возраст, подтянутые и спортивные. Волосы у мужчины были седые, но блестящие, прическа безупречно аккуратная, хотя напоминавшая немного стиль семидесятых — парней из «Аббы», например. Женщина была очень светлой, до белизны, блондинкой, лицо, с легкими складками у рта, носило отпечаток строгости. Если бы не эти складки, она сошла бы, с учетом возраста, за красавицу. Как уже было упомянуто, муж все время пытался вовлечь ее в разговор.

— Конечно, моей жене очень нравится Элгар, и ей было бы любопытно посетить дом, где он родился.

Молчание. Или:

— Должен признаться, я не большой любитель Парижа. Предпочитаю Лондон. Вот Соня, та любит Париж.

Ни слова.