Номер 11

Вот почему отнюдь не Жозефина Уиншоу-Ивз с ее утомительными бреднями представляет наибольшую угрозу социальной справедливости в сегодняшней Британии. Но типы вроде Микки Парра, Рэя Тернбулла и Райана Кверки с их такими предсказуемыми колкостями (ой-ой!) в ее адрес, что гребаные слушатели «Радио-4», читатели «Гардиан» и любители пино гриджио, все эти дрочилы из среднего класса, что платят за место на стадионе, чтобы увидеть этих хохмачей вживую, и врубают проигрыватели в машине, чтобы с упоением их послушать, и посмеяться, и проникнуться чувством, что более от них НИЧЕГО не требуется, только сидеть сложа руки и ждать очередной говеной остроты. Похохатывая над их жалкими безмозглыми шутками – такую и слепой шимпанзе напишет в пьяном виде, – они успокаивают свою совесть и подновляют свое иллюзорное представление о себе как о самоотверженных воинах, участниках битвы между левыми и правыми (этакая игра в войнушку на детской площадке), хотя битва давно проиграна. Ненавижу этих сраных леволиберальных комедиантов, ублажающих средний класс, и призываю вас к тому же. По существу, я считаю крайней необходимостью стереть их с лица земли, иначе мы никогда не соберемся с силами и не одолеем наш прогнивший, коррумпированный и съедающий душу истеблишмент. Долой комедию, мать ее так! И вперед, к реальной борьбе!

Констебль Пилбим перечитывал эти абзацы снова и снова. Затем он отправил сайт в закладки и на всякий случай распечатал нужные страницы, не преминув упрятать их в папку. Зевнул, посмотрел на часы. Глаза побаливали, как это часто случалось, когда он долго пялился в экран. Пора было исполнить еще одно дельце, не связанное с детективной работой, но оттого не менее важное. Констебль накинул куртку и вышел из дома.

На улице пришлось застегнуться, спасаясь от осенней промозглости. Пилбим шел пешком и уже минут через десять в ближайшем «Теско-экспресс» укладывал в экологический пакет банки с супом, овощи и мясные полуфабрикаты. Такие продукты он обычно не ел, да и покупал их не для себя. Из супермаркета путь его лежал в продуктовый банк. Обычно он брал несъеденные или разонравившиеся продукты из своего кухонного шкафа, но на полках почти ничего не осталось. Дело было в том, что на следующий день после совместного ужина Люсинда Спайсти начала работать волонтером в продуктовом банке по вечерам и в выходные, и теперь констебль наведывался туда регулярно, но ему не везло – он еще ни разу ее не встретил. Это посещение стало четвертым за три дня, ради чего ему пришлось специально покупать еду.

И вот сегодня – о радость! – его гражданский альтруизм был вознагражден: Люсинда стояла за прилавком, блистательная и желанная, как всегда. На ней был толстый шерстяной свитер, в котором и Мэрилин Монро походила бы на мешок с картошкой, но Натану казалось, что даже во сне ему не привиделось бы столь чистейшее очарование, столь ласкающая взор утонченная красота.

– Привет, – улыбнулась Люсинда с искренней (не сомневался Натан) приязнью. – Рада тебя видеть здесь. – Она принялась вынимать банки из его пакета. – Да еще с таким щедрым пожертвованием!

– Делаю, что могу, – ответил Натан. – Но само по себе это ужасно, когда в подобных заведениях возникает надобность.

– Согласна, – вздохнула Люсинда, – меня тоже это удручает, хотя наверняка у правительства на сей счет имеется складное и совершенно отвратительное объяснение, правда, не знаю какое. Боюсь, я не принадлежу к рассерженному политизированному типу людей.

Ее коллега, однако, женщина средних лет в джинсовом костюме, придерживалась вполне определенных политических взглядов.

– По сути, – заявила она, – причина в том, что правящая элита использует кризис, ею же созданный, для легитимизации наступления на самых бедных и наиболее уязвимых людей. – Она протянула руку: – Кстати, я – Каролина.

Натан пожал ей руку, но говорить на политические темы ему совсем не хотелось. Его подлинной целью было выяснить, насколько Люсинда занята сегодняшним вечером и не могли бы они вместе куда-нибудь сходить. Отвернувшись от Каролины, он произнес ни к чему не обязывающим тоном:

– Я сейчас проходил мимо кинотеатра и случайно увидел… – Он внезапно умолк и нахмурился. Что-то в словах Каролины странным и любопытным образом перекликалось с тем, чем были так заняты его мысли в последнее время. – Ну конечно, – пробормотал он себе под нос. – Верно. Абсолютно верно.

– Ты о чем? – спросила Люсинда.

– Вы выразились, – Натан повернулся к Каролине, – абсолютно верно. Я имею в виду не ваши соображения насчет экономики, хотя в целом я с ними согласен. Но ваш выбор слов. Вы сказали «по сути». Что, разумеется, является речевой нормой.

Каролина с недоумением посмотрела на Люсинду, будто спрашивая взглядом, всегда ли ее необычный приятель изъясняется столь путано.

– Объясни, пожалуйста, к чему ты клонишь, – тактично вмешалась Люсинда.