Номер с видом на труп

– Скорее всего, именно Люба и была замешана в этом преступлении.

– За что же тогда ее убили? – осушив ста-кан с водой, задал вопрос Абдумалик Фаттах Мансур.

Нет, конечно же, полицейский не был ни тупым, ни бестолковым, скорее всего разумным и хитрым. Он все прекрасно понимал, являлся профессионалом своего дела, просто предпочитал не умничать, не показывать свою осведомленность и сыскные способности, а помалкивать, выслушивая мнение других, вытягивая при этом из них необходимую ему информацию. Я это превосходно осознавал, нос не задирал, не строил из себя Шерлока Холмса перед Лестридом и сам держал ухо востро.

– Я думаю, еще кто-то был в курсе дел Любани, а может быть, являлся соучастником преступлений, – я тоже отпил из стакана воды. – И сегодня, когда увидел меня идущим к беседке и держащим под мышкой футляр с кинжалом, он понял, что я вышел на Любу, а значит, вскоре разоблачу и его. Потому он вырубил на электрощите рубильник, а когда свет погас, пользуясь темнотой и тем, что Люба участвует в кулинарном конкурсе и у нее нож, выхватил его из рук девушки и ударил ее ножом в спину.

– Я так и думал, господин Гладышев, что череда убийств – звенья одной цепи, связанные с кражей денег и Кинжала Пророка. – Полицейский приподнялся, поставил на журнальный столик пустой стакан и снова сел. – Честно говоря, я и не подозревал, что кинжал подменили. Считал, что Погребнов обманул Азиза и подсунул ему подделку, за что и поплатился.

– Ну, как видите, это оказалось не так, – произнес я, выражая всем своим видом сожаление в том, что полицейский ошибся в своих предположениях. – Что вы намерены делать дальше?

Абдумалик Фаттах Мансур поднялся со стула и произнес:

– Как обычно в таких случаях, буду проводить опрос свидетелей. – Он протянул мне руку. – Спасибо за содействие, господин Гладышев. Вы мне очень помогли.

Я тоже поднялся и пожал своему гостю руку.

– Рад был помочь.

На этом мы с туристическим полицейским распрощались.

Глава 14

Кукушка хвалит петуха, или Кто кого покрывает?

Ну, у Абдумалика Фаттаха Мансура свои следственные мероприятия, у меня – свои. Выждав пару часов, которых, на мой взгляд, полицейскому должно было хватить для опроса моей компании (мне не хотелось пересекаться с Абдумаликом Фаттахом Мансуром и мешать ему общаться с моими соотечественниками), я разыскал своих товарищей и собрал их в моем номере.

Сели на сей раз не на двух кроватях, а вольготно, по всему номеру. Марина устроилась в одном кресле, Ксения в другом, Наталья и ее сын Андрей расположились рядком на одной кровати, Максим на стуле у трюмо. Был еще один человек не из нашей компании, но как-то все время пересекавшийся с нами и имевший к ходу моего расследования отношение – это Аман. Его я тоже пригласил. Он уселся на второй стул по другую сторону трюмо.

Все сидели нахохлившиеся, сумрачные, недоверчивые, избегая смотреть в глаза друг другу. Наверняка каждый подозревал другого в убийствах, краже, да и вообще во всех смертных грехах, и был готов собственноручно вцепиться преступнику в горло, если бы знал его имя. Хотя кто знает, может быть, каждый из них в глубине души был испуган, дрожал за свою жизнь и думал, что он может быть следующей жертвой.

Я окинул поубавившуюся на два человека со времени нашего знакомства компанию и примкнувшего к ней Амана и спросил:

– Удалось ли Абдумалику Фаттаху Мансуру расколоть находящегося среди нас убийцу Любани или хотя бы приблизиться к разгадке тайны ее смерти?

Все присутствующие отрицательно покача-ли головами, а Наташа, хмуря чело, проговорила:

– Ты, Игорь, все же по-прежнему считаешь, что убийца среди нас?

У меня чесался язык сказать: «Мадам, вы задали глупый вопрос, это и дураку понятно», но не хотелось без причины грубить, хотя у меня внутри все клокотало от негодования на эту шайку воров и убийц. А потому я, осадив себя, внешне спокойно промолвил:

– Разумеется, причем он сейчас сидит среди нас и вместе с нами скорбит об убиенной им жертве.

– Эта сволочь должна быть хладнокровной, если сумела спокойно всадить в темноте нож в спину Любани, – буркнул Максим – красавчик с узковатыми плечами и впалой грудью, и его мужественное лицо исказила презрительная усмешка.

Сидевшая в кресле пухлая Марина монотонно раскачивалась из стороны в сторону, будто маятник.

– Господи, за что! За что убили Любку? Кому и что она сделала плохого? – проговорила она глухо, отстраненно и с выражением горя на полном миловидном лице.

Я стоял посреди комнаты, словно памятник, олицетворяющий правосудие.

– Она сама была замешана в убийстве Валентина Погребнова и в краже денег и Кинжала Пророка, – заявил я обличительным тоном и сел на дальний край кровати так, чтобы видеть всех присутствующих в комнате людей.