Номер с видом на труп

– Мне бы хотелось побеседовать с вашим сыном с глазу на глаз, – заявил полицейский. – Тогда все разъяснится. Я хочу, чтобы он прошел вместе со мной в выделенный мне кабинет… – Он посмотрел на Андрея и указал рукой на выход. – Прошу, господин Валевский!

Андрей, отложив на журнальный столик ноутбук, поднялся, взял висевшую на спинке кресла футболку и принялся надевать ее. Наталья сделала шаг в сторону, словно заслоняя своего сына от надвинувшихся на него бед.

– Но, – возразила женщина, – он плохо разговаривает. Вы же сами видите. У вас могут возникнуть в общении трудности.

– Не беспокойтесь, я сумею с ним объясниться, – пообещал Абдумалик Фаттах Мансур и сам посторонился, чтобы дать возможность Андрею пройти к выходу.

Женщина упрямо стояла на пути, не желая отпускать сына. Парень, приблизившись к матери, мягко, но решительно отодвинул ее в сторону.

– Все бу-удет хо-оро-ошо, ма-ама, – произнес он, как всегда, нараспев и двинулся на полицейского.

Абдумалик Фаттах Мансур развернулся, повернулся и я, и мы гуськом вышли из номера.

По обе стороны коридора-галереи прогуливались полицейские – рослый большеносый и широкоплечий с грубыми чертами лица. Абдумалик Фаттах Мансур махнул им рукой и, когда они приблизились, сказал несколько слов на арабском языке. Встав с двух сторон от Андрея, полицейские повели парня по направлению к арке, ведущей на улицу. Мы же вдвоем медленно пошли по коридору с тянувшимся посередине по всей длине его цветником.

– Вы арестуете Андрея? – спросил я, украдкой взглянув на стража порядка.

Тот, заложив руки за голову и вышагивая, словно гусь по двору, медленно ответил:

– Пока особо арестовывать его не за что. То, что Андрей плавал в море, не указывает на него как на убийцу.

Наверное, мне пришла пора кое в чем признаться стражу порядка. Эту мысль я уже давно вынашивал и вот наконец-то решил приступить к ее реализации. Мы уже почти дошли до конца цветника, и мне нужно было свернуть вправо, чтобы отправиться к своему номеру, а полицейскому влево, к арке, чтобы выйти на улицу.

– Я вот что хотел вам рассказать, господин Абдумалик Фаттах Мансур! – Я остановился, и полицейский тоже вынужден был остановиться. – Попробуйте надавить на Андрея, сказать, что вам известно о том, что он оказался свидетелем разговора, происходившего два дня назад между Валентином и неким Юсуфом Шараф-Эль-Дином.

– Юсуфом Шараф-Эль-Дином?! – изумленно переспросил полицейский. – Он что, встречался с Валентином?

Я потупился:

– Да.

– Где? – вскинулся Абдумалик Фаттах Мансур.

– Здесь, – вынужден был признаться я.

– Юсуф Шараф-Эль-Дин был здесь?! – снова спросил полицейский так, будто не верил своим ушам.

– Ну да, – отчего-то смутился я. – А что здесь такого?

Перед тем как заговорить, Абдумалик Фаттах Мансур зачем-то оглянулся, словно опасался, что нас могут подслушать.

– Юсуф Шараф-Эль-Дин, – понизив голос, произнес он, – глава одной из радикальных религиозных общин, запрещенных в нашей стране. Он объявлен в международный розыск. Я и не знал, что банда Азиза связана с ним.

Я порядком струхнул. Черт меня дернул за язык – болтать о Юсуфе Шараф-Эль-Дине. Этот на вид такой добродушный глава радикальной общины, возможно, какой-нибудь международный террорист, еще, чего доброго, отрежет мне этот самый язык за лишние разговоры.

– Но откуда вам известно об их встрече? – между тем продолжал спрашивать меня Абдумалик Фаттах Мансур.

«Ведь не отстанет же, черт возьми! – посетовал я в душе. – Всю душу вытрясет, так что лучше сразу признаваться, но только не в том, что был в гостях у Юсуфа Шараф-Эль-Дина, иначе припишут связь с радикально настроенными против официальной власти Египта людьми».

– В общем, – я замялся, потом решительно сказал: – Получилось так, что я сам находился на своем балконе, когда между Валентином и Юсуфом Шараф-Эль-Дином происходила встреча, на которой обсуждались условия покупки и продажи Кинжала Пророка. – В нескольких словах я поведал полицейскому о том, что говорили и о чем договорились между собой русский продавец антиквариата и арабский глава религиозной общины. – Вот, собственно говоря, и все, – сказал я в заключение.

– И вы до сих пор молчали? – укоризненно спросил меня полицейский.

– Так получилось, – развел я руками. – Думал, что сразу попаду под подозрение.

– А сейчас вы вне его? – усмехнулся страж порядка.

Я пожал плечами и резонно заметил:

– Если бы я был в чем-то виноват, то зачем мне нужно было признаваться в том, что я был свидетелем важного разговора?

– Вот именно, зачем? – с двусмысленной улыбкой переспросил полицейский.

– Я думаю, чтобы помочь разоблачить Андрея.

В арку вошла парочка молодых людей, которая, миновав нас, двинулась к своему номеру. Дождавшись, когда молодежь скроется из глаз, Абдумалик Фаттах Мансур произнес:

– А как Андрей Валевский мог подслушать разговор Валентина и Юсуф Шараф-Эль-Дина, если он глух?

– Но он же умеет читать по губам! – возразил я. – И если за живой изгородью на самом деле находился Андрей, то он запросто мог видеть губы говоривших на балконе людей.

Абдумалик Фаттах Мансур пригладил свои волосы.