Нора Робертс. "Рожденная в грехе" (СИ)

Упрек, прозвучавший в словах дочери, отозвался новым приступом боли, лицо Аманды исказилось: - Да, тогда не знал. Я старательно скрывала это от посторонних глаз, иначе могла потерять работу. Времена были другие, и незамужняя беременная женщина не задержалась бы на месте официантки там, где отдыхают богатые.

- Ты позволила ему влюбиться в тебя, - ледяным голосом произнесла Шаннон, и будто льдом овеяло все тело, - а сама в то время носила ребенка от другого.

"И этим ребенком была я", - промелькнула отчаянная мысль.

- Я уже была взрослой женщиной, - пытливо вглядываясь в лицо дочери, осторожно продолжила Аманда; в душе она страдала не меньше, видя, какую боль причиняют Шаннон сказанные ею слова. - Но до сих пор меня никто не любил по-настоящему. С Томми вышло все так бурно и страстно; я все еще была ослеплена той молниеносной вспышкой, когда встретила Колина; все еще горевала и убивалась. Все свои чувства к Томми я обратила на ребенка. Знаешь, мне тогда казалось, что Колин всего лишь проявляет доброту; по правде говоря, я и сама вначале чувствовала не более того. Но очень скоро поняла, что одной добротой здесь не дело не кончится.

- И ты позволила ему.

- Может быть, я и смогла бы его остановить, - Аманда тяжело вздохнула. - Не знаю. Всю последующую неделю, буквально каждый день, у меня в комнате появлялись цветы и милые безделушки, которые он обожал мне дарить. Он не упускал случая побыть со мной, и, как только у меня выдавалась свободная минутка, всегда оказывался рядом. И только спустя несколько дней до меня, наконец, дошло, что за мной ухаживают всерьез. Я пришла в ужас. Передо мной был такой замечательный мужчина, доброта его ко мне не знала границ, а он и не подозревал о том, что я беременна. И тогда я рассказала ему все как есть. Я была абсолютно уверена в том, что теперь между нами все будет кончено и искренне сожалела об этом. Ведь этот человек стал мне первым другом с тех пор, как я покинула Нью-Йорк и рассталась с Кейт.

Он выслушал меня внимательно, в той свойственной ему манере, без лишних слов, вопросов и упреков. Когда я закончила и снова разрыдалась, он взял меня за руку и сказал: "Тебе лучше выйти за меня замуж, Мэнди. Я позабочусь о тебе и ребенке".

Слезы прорвались наружу, потекли по щекам Шаннон, когда она повернулась к матери и увидела такое же заплаканное лицо. Нет, материнским слезам ее не пронять. Прежняя жизнь, мало того, опрокинулась - теперь покрылась трещинами.

- Так все просто? Как это могло быть так просто?

- Он любил меня, и когда я это поняла, почувствовала огромную признательность. Конечно, я отказалась выйти за него замуж. Как еще я могла поступить? Я считала, безумием было с его стороны проявлять такую любезность, если не сказать, что он и вовсе рехнулся. Но он продолжал настаивать, даже после того, как я, разозлившись, сказала ему оставить меня в покое, - при этих воспоминаниях Аманда невольно улыбнулась. - Я была неприступна, как скала, а он терпеливо и неустанно охаживал меня, как волна омывает скалу, пока не источит сопротивление. Он приносил вещи для маленького. Ты можешь себе представить мужчину, который, ухаживая за женщиной, носил бы подарки ее, не родившемуся малышу? Однажды он зашел ко мне в комнату и попросил сумочку с документами якобы для того, чтобы оформить лицензию. Я отдала ее. Просто отдала. А через два дня узнала, что я замужем.

Аманда пытливо посмотрела на дочь и угадала немой вопрос: - Я не стану лгать тебе и говорить, что любила его. Да, была привязанность, нежность. Оставаться равнодушной к такому человеку было невозможно. И, конечно, я была благодарна ему. Правда, родители его расстроились, их можно было понять, но Колин заявил, что переубедит их. Я знаю, у него бы получилось, но родители не доехали до дома, он погибли. Так остались мы вдвоем, и ты. Я дала себе слово стать ему хорошей женой, хозяйкой и любовницей. Я поклялась, что не стану больше думать о Томми, но сдержать клятву не смогла. Прошли долгие годы, прежде чем я поняла, что в воспоминаниях о первой любви не может быть ничего постыдного и преступного по отношению к мужу.

- Который не был мне отцом, - процедила Шаннон. - Он был твоим мужем, но не моим отцом.

- Он был твоим отцом. - Впервые за весь разговор в голосе Аманды послышалось раздражение. - Никогда не говори иначе.

- Разве не ты сейчас рассказала все иначе? - с горечью воскликнула Шаннон.

- Он любил тебя, когда ты еще была в утробе, без чванства и колебаний принял нас обоих как родных. - Аманда говорила быстро, насколько позволяла боль. - Говорю тебе, я сгорала от стыда потому, что рядом со мной был чудесный мужчина, о каком только можно было мечтать, а я буквально сохла по другому, - тому, с кем мне быть не суждено.