Норби и пропавшая принцесса

— Я с ужасом думаю о путешествиях во времени и обо всём, что с ними связано, однако Фарго необходимо вывести из этой хандры. Но будь осторожен, Норби!

Джефф прикоснулся к Норби и подумал:

«Не слишком церемонься, Норби. Фарго нужно понять, что на самом деле он не утратил вкус к приключениям».

«О'кей. Для начала я совсем немного напутаю. Соедини свой разум с моим».

«Многообещающий» вздрогнул, стряхнув с себя серую пелену гиперпространства.

— Вот Земля! — с гордостью произнёс Норби.— Точно в яблочко!

— В самом деле? — Адмирал уставился на смотровой экран.— Не будешь ли ты любезен объяснить мне, почему датчики не улавливают излучения наших лунных колоний и космополисов? Если это Земля, то когда мы находимся?

«Многообещающий» приблизился к планете. Через просветы в облачном покрове Джефф мог видеть искажённые очертания континентов. Норби превзошёл самого себя.

«Многообещающий» понёсся вниз через атмосферу.

— Я всегда подозревала, что некоторые динозавры имели пурпурный оттенок,— мечтательно произнесла Олбани.

— Норби! — вскричал Йоно.— Что ты натворил?

Фарго вскочил на ноги.

— Послушайте! Держите «Многообещающий» на этой высоте, а ты, Норби, спусти меня вниз на своём антиграве. Там летают птеранодоны, и мне до смерти хочется прокатиться на одном из них. С включённым антигравом нам ничто не угрожает, и…

Олбани, Йоно и Джефф набросились на Фарго и оттащили его к барабанчикам, а Оола прыгнула ему на колени и принялась лизать его подбородок.

— Не стоит, Фарго,— рассудительно сказала Заргл.— Эти динозавры могут оказаться опасными.

— И я не хочу кататься на птеранодоне! — запричитал Норби.

— Успокойся,— сказала Олбани.— Наш Мистер Трусишка не собирается покидать борт корабля. Он будет репетировать наше выступление для песенного конкурса.

— Нам, в самом деле, нужно сопрано,— вздохнул Фарго.

— Всё ещё мечтаешь о принцессе? — язвительно поинтересовалась Олбани.— Её возраст тебя не смущает?

— Когда-нибудь она станет красавицей,— возразил Фарго.— Вот увидишь. Но, так или иначе, я не собираюсь петь. Об этом не может быть и речи.

— Вперёд, отважные сердца, и будем вместе до конца! — запела Олбани. Йоно и Заргл присоединились; Оола музыкально подвывала. Олбани вложила барабанные палочки в руки Фарго.

— Говорю тебе, я ненавижу музыку! — запротестовал он.

Йоно по очереди постучал кулаком по барабанчикам. Фарго скорчил кислую мину.

— Их нужно настроить,— проворчал он.

Он наклонился над барабанчиками, что-то тихо напевая про себя. Тем временем Норби, на которого внезапно накатило вдохновение, вывел «Многообещающий» из гиперпространства за несколько дней до начала песенного конкурса.

— Ну, хорошо,— сдался Фарго.— Но мне понадобится время, чтобы избавиться от хрипоты.

Фарго со своей группой получил главный приз. Правда, при этом он держался довольно скромно.

В конце концов, у адмирала лучший бас во всей галактике,— сказал он.— От контральто Олбани может растаять сердце любого судьи, да и Джефф оказался почти на высоте. Приплюсуйте всё это к моему музыкальному гению, и вы поймёте, что мы не могли проиграть.

Норби металлически хихикнул.

— Разумеется, вы не могли проиграть. Только подумайте о том, сколько вам пришлось репетировать!

Норби и захватчики

Глава первая

ТРЕВОГА

Норби, знаменитый робот-путаник, встал из-за стола, чтобы прочитать своё стихотворение. Его телескопические ноги вытянулись на всю длину, руки с двусторонними ладонями были сложены перед бочкообразным корпусом. Из-под полей его металлической шляпы выглядывали широко раскрытые глаза — два сзади и два спереди.

Он громко и фальшиво запел:

Я храбр, но не безрассуден,

Стою на страже правосудья,Борюсь с плодами преступленьяПо мере их возникновенья,Хоть я и не терплю насилья…

Но тут песня прервалась. Норби так драматично взмахнул руками, что потерял равновесие и грохнулся на пол. Тем не менее, он избежал, казалось бы, неизбежного удара, включив свой антиграв и взмыв к потолку, в то время как Фарго Уэллс иронически повторил последнюю строчку его песни, переиначив слова:

Хоть ты и страшный простофиля!

Манхэттенская гостиная огласилась хохотом братьев Уэллс: темноволосого и обаятельного Фарго, секретного агента Космического управления, и Джефферсона, кадета Космической Академии — четырнадцатилетнего паренька с кудрявыми каштановыми волосами. Для своих лет Джеффу слишком часто приходилось брать на себя большую ответственность, хотя он никогда не отказывался от неё.

Глубокий басовый рокот, присоединившийся к смеху братьев Уэллс, принадлежал начальнику Фарго по Космическому управлению, адмиралу Борису Йоно. Адмирал был крупнее большинства людей и минимум вдвое решительнее. Лейтенант манхэттенской полиции Олбани Джонс, миловидная и жизнерадостная блондинка, сперва ущипнула Фарго за его ехидство, но потом сама рассмеялась музыкальным контральто.