Норма. Тридцатая любовь Марины. Голубое сало. День опричника. Сахарный Кремль

Наверху, в Москве, было двенадцатое мая, часы над буквой «П» у входа в подземку показывали 18.21.

Ариша поправила платок на голове, одернула свое ситцевое платье, проверила, на месте ли в притуле у пояса кошелек, проездная бляха и дальнеговоруха. Убедившись, что все на месте, она облегченно вздохнула и быстро зашагала мимо ларьков и рынка к улице Константина Леонтьева.

В свои девятнадцать лет Ариша была высокой, худощавой девушкой со спокойным, не очень красивым лицом и приветливыми, умными карими глазами.

Протолкнувшись через очереди возле четырех стандартных продуктовых ларьков, онаобошла большую группу узбеков, сидящих на корточках с кусками арматуры в руках возле четырех огромных контейнеров с живым изображением дракона, глотающего солнце и иероглифами «чуанвэй», [35] обогнула харчевню и вышла к пятиэтажному, недавно сожженному зданию торгового товарищества «Буслай». На черном от копоти здании висел стандартный знак опричников: собачья голова и метла в красном круге.

Ариша обошла здание, пахнущее гарью, топча полусапожками головешки и кусочки битого стекла, заметила впереди улицу Леонтьева с семиэтажными блочными домами, направилась к ним. Во дворе дома № 3 сидел на лавочке и курил седобородый точильщик. Рядом на треноге стояло точило. Ариша подошла к точильщику:

– Дедушка, вы ножницы маленькие поточить сможете?

– Все точу, красавица.

– Ариша достала из кошелька маленькие ножницы для ногтей, протянула старику. Тот повертел ножницы в заскорузлых пальцах:

– Восемь копеек.

– Согласна, – кивнула Ариша. Точильщик закрепил ножницы в точило, включил. Вспыхнули красным лазерные лучики, с шипением прошлись по лезвиям ножниц. Ариша вытряхнула из кошелька на ладонь медяки, выбрала пятак и три копейки, протянула старику:

– Благодарствуйте, дедушка.

– Спаси Христос, дочка.

Старик принял медяки, вернул Арише нагревшиеся ножницы. Убирая их в кошелек, а кошелек в притулу, Ариша услышала:

– Здоров, дедуля.

– Здоров, молодец.

Рядом стоял парень, по виду из ремесленных.

– Невеста озадачила: ножни маленькие поточить послала. Наточишь?

– А то!

– Что возьмешь?

– Восемь копеек.

– Дороговато, ан делать нечего, – парень полез в карман.

Заволновавшись и покраснев, Ариша отошла, посмотрела на дом, заспешила вдоль подъездов. Нашла первый, нажала на домовой переговорухе кнопку «8».

– Слушаю, – быстро ответил женский голос.

– Я по объявлению, – сказала Ариша, справляясь с волнением. – Мне бы рассады цветочной.

– Проходите.

Дверь пискнула, Ариша вошла в полутемный, нечистый подъезд, нашла на первом этаже дверь с цифрой «8». Дверь открылась, показалось лицо немолодой женщины:

– Что вас интересует?

– Георгины.

– Проходите.

Ариша вошла в скупо освещенную, бедную, но чисто прибранную квартиру. Женщина провела Аришу в комнату, сплошь уставленную старыми книгами.

– Слушаю вас, – произнесла женщина, становясь перед Аришей.

Она была худощавой, с бледным, внимательно-спокойным и слегка грустным лицом, в длинном глухом темно-зеленом платье и высоких старомодных туфлях.

– Я от Порфирия Ивановича, – произнесла Ариша, волнуясь и разглядывая старинную брошь на груди женщины.

– Кто вы? – спросила женщина.

– Арина Лободина, дочь подьячего Земельной областной управы. Два года тому папашу моего арестовали, он в тюрьме повесился. Маму и братьев сослали в Мариинск. Они уже год там.

– Указ 8 – 26? – спросил, беззвучно выходя из книжного шкафа, невысокий мужчина с длинными тронутыми сединой волосами и худым безбородым лицом.

– Да, – быстро ответила Ариша, стараясь держаться спокойно. – Тогда все земельные управы чистили. У нас в Болшеве восемнадцать домов сожгли.

Мужчина внимательно разглядывал Аришу:

– Мариинск. Это где?

– За Чулымом.

Он кивнул, провел языком по сухим обветренным губам:

– Не бывал. Ты к ним ездила?

– Дважды, – кивнула Ариша. – В третий – не пустили. На вокзале добромольцы посадили в обратный поезд, на спину змею прилепили.

Женщина и мужчина понимающе переглянулись.

– Кем работаете? – спросила женщина. Ариша вытянула из притулы дальнеговоруху, включила, вызвала свою трудовую: возникла небольшая голограмма с датами и местами работы.

– Штукатур, «Загорянские столбы», – прочитал мужчина. – Вас тоже жгли?

– Сразу после ареста папаши, – кивнула Ариша. – В нашем подъезде два этажа выжгли и в соседнем – три.

– Где вы живете? – женщина подошла к занавешенному окну, заглянула за полупрозрачную занавеску с цветущими лилиями.

– Когда у бабушки в Щелково, когда в общежитии в Загорянке.

– Как вы нашли Порфирия Ивановича? – спросил мужчина, доставая пачку «России» и закуривая.

– Знакомые погорельцы на рынке рассказали, дали галку.

Мужчина кивнул, сильно затянулся папиросой:

– С вас новый рубль.

Ариша достала из притулы заранее приготовленный рубль второй чеканки с профилем государя, протянула мужчине. Он взял, сунул в карман.

В дверь позвонили. Мужчина поднял палец. Женщина пошла открывать.

– Здравствуйте, мы это самое, за рассадой цветочной, – услышала Ариша.