Нормы в пространстве языка

На аномалиях построен и феномен языковой игры – особой формы лингвокреативной деятельности, состоящей в осознанном нарушении языкового канона [51, с. 26][21]. Для эффективности языковой игре необходима опора на стереотип: языковая игра мастера слова или наивного носителя языка составляет «сознательное манипулирование языком» [143, с. 37] и, по сути, отсылает к канону и построена на каноне. При этом «удачный эксперимент указывает на скрытые резервы языка, неудачный – на их пределы» [9, с. 79].

Терминологическое решение вопроса о разграничении полезных и вредных аномалий, а также о соотношении понятий языковой нормы и аномалии осуществляется в современной лингвистике через введение противопоставления «языковая норма – риторическая норма». По словам Э. Г. Куликовой [84, с. 98–99], оппозиция «языковая норма – риторическая норма» представляет фундаментальное противопоставление лингвокультуры. Для нашего исследования важно, что в этой оппозиции отчетливо выражена особая ценность аномалий, их творческий потенциал, обнаруженный в других сферах действия норм.

При всех различиях языковых и риторических норм, выраженных даже терминологически – норма и другая норма, антинорма – оба типа функционально оправданы и конструктивны. Различия языковой и риторической нормы ученый видит в следующем [Там же, с. 98–100]:

Языковая норма

1. В структуре нормы преобладает императивный компонент

(это более жесткая норма).

2. Норма опирается на дискретное понятие варианта.

3. Норма может быть кодифицирована в виде свода правил и словарей.

4. Норма репродуктивна.

5. Отклонение от нормы – либо риторическая норма, либо ошибка.

Риторическая норма

1. В структуре преобладает диспозитивный компонент (норма менее жесткая).

2. Норма опирается на континуальное понятие метаплазма, суть которого в преображении правильной формы в нечто новое.

3. Норма может быть кодифицирована через образцы идеальной речи – в виде хрестоматий и т. п.

4. Норма продуктивна.

5. Отклонение от нормы ведет к снижению эффективности речи и не имеет отношения к представлениям о правильности речи.

По происхождению языковые нормы, по-видимому, первичны. Иными словами, первичны представления о правильном употреблении, вторично стремление правильные формы преобразовать. Результатом осмысления нормы являются знания, мнения о том, как следует употреблять ту или иную единицу языка. Так, на основе личного и коллективного языкового опыта в результате обобщения складываются представления о нормальном (стандартном, правильном слове) слове [106; 136], включающие и внешние, и внутренние характеристики последнего. С другой стороны, чувство нормы (Л. В. Щерба) может являться основанием для сознательного ее нарушения. Аномалии в таком случае допускаются сознательно, в целях экспрессии. Именно такие аномалии лежат в основе риторических приемов.

А. П. Сковородников и Г. А. Копнина предлагают трактовать риторический прием как преднамеренное и мотивированное отклонение от нормы [73, с. 271–275] и указывают на возможные виды нарушений:

– норм языковой системы: Он влюбился в нее со второго взгляда (из жур.)¹;

– норм построения текста:

Итак, начинается песня о ветре,

О ветре, обутом в солдатские гетры,О гетрах, идущих дорогой войны,О войнах, которым стихи не нужны (В. Луговской);

– норм речеповеденческих: (брачное объявление) Пью, дебоширю, нигде не работаю. Познакомлюсь с хорошенькой, интеллигентной девушкой, которая хочет узнать, что такой настоящее семейное счастье (из жур.);

– норм логических: Алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве (из жур.);

– норм онтологических, понимаемых как присущие человечеству или социуму и оязыковленные представления о бытии: Не так давно умерла у нас в городе редчайшая, буквально-таки единственная муха. Пригретая потеплевшей батареей, она решила, что наступила весна, и проснулась. Однако, обнаружив за окном снег, она скончалась от огорчения (из газ.).