Норвуд (СИ)

Мне хотелось презрительно спросить у предателей, когда они успели сговориться за моей спиной, но так как я не мог произнести ни слова, пришлось подумать самому. И единственный вариант — это тот момент, когда интерфектор поручил мне выйти наружу, чтобы зажечь фонарь...

Бернард Глен тем временем, запрокинув голову, медленно вливал в себя вновь почерневшую жидкость. Похоже, приятного в этом ничего не было, потому как он давился и зелье, стекая по его седой бороде, падало на пол.

Тёмные капли сразу покрывались маслянистой плёнкой и блестели в свете фонаря.

— Нужно положить его на пол, — интерфектор вытер лицо, размазав черноту. — А то ещё упадёт... Сколько он так простоит?

— Не знаю, — негромко сказала Опалённая. — Его кусал упырь...

— Дважды, — тут же добавил Бернард Глен.

Девушка с изумлением посмотрела на меня.

— Тогда вряд ли больше нескольких часов, — сообщила она, после некоторых раздумий.

— Этого хватит, — интерфектор аккуратно подхватил меня и уложил на бок.

После, не сказав больше ни слова, он подхватил арбалет, снял с моего пояса сумку с болтами и направился к выходу. Мне были видны только подошвы его сапог.

— Не обижайся, малыш, — в поле зрения появились башмаки Опалённой. — На этот раз представление тебе не посмотреть...

Одна из створок негромко хлопнула, сообщая, что предатели покинули театр, и я остался наедине с телами мертвяков. Злость больше не давила грудь, слёзы перестали бежать из глаз — теперь балом правила тоска. Тоска и обида.

Я понимаю, что господин Глен руководствовался только самыми лучшими побуждениями, но простить это предательство всё равно не получалось. Кажется, теперь я знаю, что чувствовала Соль, когда мы оставляли её за городскими воротами.

В голове пустота. Возможно, мне бы стоило попытаться что-то сделать, но как противостоять приказу Опалённой?

Попробовав пошевелить рукой, понял — никак. Стало только хуже — ощущение такое, будто пытаешься дотянуться до зудящего места и не можешь.

В общем, я поддался отчаянию и, уже ни о чём не думая, глядел прямо перед собой. Глядел, пока не услышал писк.

Тоненький, почти незаметный, он предшествовал другому звуку — поскребыванию маленьких коготков.

Ещё миг и писк повторился, но на этот раз уже с другой стороны. Похоже, далеко не все крысы покинули город — некоторые решили переждать беду в театре.

Я почувствовал, как у меня похолодели ноги. Часто можно было услышать, как эти мелкие зверьки грызли детишкам пальцы и носы, но взрослых такое обычно не касалось. Однако сейчас я мало чем отличался от спеленатого младенца и, возможно, был даже более беззащитен.

Пытаюсь двинуть хотя бы мизинцем, но не могу — я заперт в собственном теле и мне остаётся только лить слёзы. Они почему-то бегут без каких-либо ограничений.

Новый писк и новый скрежет коготков по камням. Надеюсь, крысы будут некоторое время присматриваться ко мне и когда решатся напасть, я уже смогу хоть как-то двигаться.

Но надежды не оправдались — грызуны не стали ждать.

Вот одна из этих тварей пробежала мимо, задев хвостом по лицу, другая коснулась боком руки, а третья просто впилась в лодыжку, обнажившуюся, когда интерфектор опустил меня на пол.

Было больно. Очень! Но страх был гораздо сильнее... Крысы — это бич городов. Они переносят болезни и портят припасы, и любой горожанин ненавидит их. Не стал исключением и я, но теперь к ненависти прибавился ужас — если этих созданий здесь много, они запросто обглодают мне лицо, пока я несколько часов буду лежать в полной неподвижности.

Ещё один укус и новая вспышка боли.

Нужно что-то делать, погибнуть вот так будет очень глупо! Пытаюсь пошевелиться, но вновь безрезультатно.

Укус, и я чувствую, как по ногам текут тонкие струйки крови. Похоже, это раззадорило грызунов — их зубки стали впиваться в меня всё чаще и чаще. Какая-то хватанула за палец, и к ней сразу же присоединилась ещё одна. Мгновение и тёмное тельце оказалось прямо перед лицом.

Крыса подёргивала маленьким носом и глядела на меня своими пустыми глазёнками. Миг, и вот её лапки уже на лице, а сама тварь кусает за мочку уха.

— Нет! — я заорал от обжигающей боли, и зверьки бросились в разные стороны, правда, уже через несколько мгновений начали возвращаться.

Но теперь у меня появился шанс.

Закричав, я как будто сдвинул тяжеленный камень с места — тащить его дальше всё равно непросто, но теперь хотя бы возможно! Почти сразу я смог пошевелить рукой, потом ногой и уже было подумал, что теперь, крысы не отважатся нападать, но новый укус развеял эти надежды.

Я пополз вперёд. Не знаю зачем, но и оставаться на месте не было никакого смысла. Руки будто сделаны из камня, а к ногам привязаны мешки с мукой — но я всё равно пытаюсь двигаться.

Мне удалось преодолеть уже несколько шагов, но крысы не оставляли меня в покое — укусы следовали один за другим.

Чёрная маслянистая капля на полу — остатки зелья, которое выпил интерфектор. Какую-то часть он размазал сапогом, когда уходил, но кое-что осталось. Не знаю, поможет ли снадобье мне, но выбора нет. Я не хочу быть сожранным крысами.