Норвуд (СИ)

Из темноты к задыхающемуся старосте метнулась невысокая фигура — мальчишка, сдружившийся с Золькой и даже пытавшийся спасти её.

— Папка! — он безуспешно пытался разжать руки отца. — Перестань!

Губы старосты начали синеть, разбухший язык полез изо рта, и ребёнок, сообразив, что помочь не сможет, с криком бросился к Френсис.

— Не надо! Пожалуйста! Пожалейте!

Однако судя по лицу Опалённой, ни малейшего сочувствия она не испытывала — на покрытых сажей щеках разгорался румянец, а глаза весело блестели.

— Замри! — бросила девушка, и малец остановился с поднятой над землёй ногой, не успев закончить шаг. По его щекам катились крупные слёзы.

Мне не нравилось происходящее — уверен, отец не одобрил бы такую месть. Если кто и заслуживает смерти, так это старуха, смутившая своими выдумками обычных крестьян. Хотя выдумками ли? Теперь я не был так в этом уверен.

— Не надо Френсис, — быстро преодолев разделявшее нас расстояние, я положил руку на плечо девушки.

— Какой ты жалостливый, — расхохоталась Опалённая. — Но это ведь не тебя собирались сжечь!

Ещё немного и староста умрёт, а мальчик потеряет отца. Не хочу, чтобы это произошло. Рукоять ножа удобно лежала в ладони, и я уже собрался было огреть девушку по затылку, но меня остановили слова мастера Фонтена

— Френни, не стоит, — он сидел на земле, держась руками за голову. — Пусть живёт.

Мгновение и румянец на щеках сменился бледностью.

— Дыши.

Вдох старосты был таким громким, что я даже вздрогнул от неожиданности. Мужчина перевернулся набок и судорожно втягивал воздух, поджав ноги к груди. Мальчишка, которого Френсис тоже отпустила, бросился к отцу и теперь сидел рядом с ним, не зная, как ещё помочь.

— Но эту тварь я не пожалею, — девушка указала на старуху, тихонько семенившую к краю поляны. Приказ Опалённой лишил её возможности говорить, но не двигаться. — Иди ко мне!

Последние слова сопровождались очередным мотусом, и служительница Иниса через миг уже стояла рядом с нами. Судя по выражению лица, она совершенно не понимала, что происходит, но покорно стояла рядом не в силах противиться тёмному дару.

А Френсис, похоже, решила сполна отплатить обидчице — крестьяне, повинуясь распоряжениям, стаскивали к центру поляны дрова и вскоре они запылали так, что искры взвивались до самого неба.

— Разреши ей говорить, — я обратился к Опалённой.

Она смерила меня долгим взглядом, но выполнила просьбу, прибавив:

— Ты прав, карга должна иметь возможность кричать...

Ничего такого я, разумеется, не желал, но и переубеждать девушку не стал — пусть думает как хочет. Мне нужно было выведать у старухи хоть что-нибудь о произошедших странностях, но я не знал, как начать разговор и как объяснить, что же именно мне привиделось.

Однако долго терзаться не пришлось — она сама начала говорить на интересующую меня тему:

— Зря ты отказался, парень... Но ничего, у тебя ещё будет возможность сделать правильный выбор.

— От чего отказался? — торопливо спросил я. — И что за выбор?

— Господарь наш Инис к тебе сам обратился, но ты не понял ничего, потому как молод ещё и глуп... Но ничего, я тоже не сразу смогла понять... Так что твоё время ещё придёт...

— Что ему от меня нужно? — бессвязные и малопонятные ответы раздражали. — И что я должен понять?

— Нужна ему служба твоя, а какая именно, поймёшь только тогда, когда дар его в себя примешь... Но не бойся, господарь наш справедлив и каждому по силам дело находит...

— Какой дар? Какая служба? — слова старухи никакой ясности не приносили, а только сильнее всё запутывали.

— Частичкой божеской силы своей он с тобой поделится, но и взамен кой-чего потребует... За всё платить надо, сам ведь знаешь, не маленький уже...

— И с вами он силой поделился? — я глядел в тусклые глаза, в которых отражалось пламя костра.

— Поделился, — быстро закивала моя собеседница, отчего седые волосы повыбились из-под платка. — Но я всю её на сады наши растратила, ни капли не сберегла...

Ещё какое-то время поговорив со старухой, я понял, что ничего нового разузнать не удастся — все её ответы сводились к одному и тому же и только больше запутывали. Поэтому вскоре я отошёл от неё, оборвав монотонные речи о господаре Инисе на полуслове.

— Ну что, готова отправиться к своему божку? — щёки Френсис вновь раскраснелись.

— Если повелитель хочет того, то с большой радостью...

Однако этой самой радости в голосе старушки отчего-то слышно не было, а её глаза судорожно бегали по лицам односельчан, выискивая готовых помочь. Но таковых не было — люди, напуганные возможностями Френсис, стояли молча, понуро глядя в землю. Никто не хотел повторить судьбу старосты, пусть тот и остался в живых.

— Не знаю насчёт твоего повелителя, — Френсис отвернулась и глядела теперь на полыхающий костёр, — но я точно хочу!

Пальцы складывали замысловатые фигуры, и на полянку опустилось облако холода.

— Иди!

— Господарь мой, защити от силы тёмной...

Ноги сами несли старуху к огню, и её бормотание не имело никакого эффекта. Когда до пламени оставалось несколько шагов, она сорвалась на крик:

— Спаси, повелитель, спаси!