Носферату

Санек кивнул ему, но поднялся с места и встал рядом с Валерием Петровичем, загородив ему путь к двери. Профессор попытался обойти его, не меняя своей ленивой позы — рука в кармане.

— Верно, — вежливо согласился Санек, — Носферату Александрович иногда теряет контроль над своим воображением. Но в его словах есть доля выводов.

— Истины, — поправил я, не сдержавшись.

— Истины тоже, — вновь согласился Санек. — Поэтому, профессор, разрешите попросить вас присесть. Что у вас есть еще, Ферро?

— В принципе фактов почти нет, — пожал плечами я. — Скорее наблюдения. Профессора слово в слово повторяли историю вечера убийства. Значит, либо у них один на двоих словарный запас, либо история была заучена обоими, чтобы не сболтнуть лишнего. Сначала я думал, что Валерий Петрович так напряженно смотрит на Уроса, потому что впервые видит полиморф, но потом вспомнил о том разговоре, что мне велел передать дядя, и подумал, что профессор, возможно, знал о мономолекулярной нити, которой вооружены камни с Саломары. Думаю, когда вы, Павел Александрович, собирались на квартиру к академику Штоффе, ваш друг Валерий Петрович не предупредил вас о том, что гобелены могут за долю секунды разрезать вас надвое лишь потому, что компьютер, управляемый полусумасшедшим саломарцем, посчитает вас угрозой?

— Я все уже подписал, — ответил Насяев тихо, но не мне, а Саньку, — отчего вы позволяете этому писаке поливать Валеру грязью? Это гадко. Ничего подобного быть не могло. Я подставил своих друзей и за это должен буду умереть вдали от родной планеты. Но они. — Он бросил полный боли взгляд на Ирину Алексеевну. — Ни в чем не виноваты.

Я невольно подумал, не хотел ли Муравьев, помимо прочего, услать на Саломару потенциального соперника. Уж очень нежно поглядывал на его супругу Насяев. Но озвучивать эти мысли не решился.

— Вдали от родной планеты вы умирать не собираетесь, уважаемый Павел Александрович, — ответил я. — Вам нравится Саломара. Когда вы рассказывали нам с дядей о ней, вы не лгали. Думаю, у вас с самого начала была договоренность с Агравой о том, чтобы Саломара попросила выдачи убийцы их консула. Так вы могли сами контролировать, какие полиморфы пойдут на Землю. Ведь большая часть из них совершенно ни на что не годна. Однако в то время, пока вы находитесь на Саломаре, кому-то следовало позаботиться о том, чтобы дивиденды от этого дела были сохранены и приумножены, дела шли так, как полагается, и партнеры не обманули вас. Кто-то собирался торговать полиморфами здесь, на Земле. Тот, кто может много ездить по миру — на конференции, съезды, в командировки от университета. Человек, которому вы, Пал Саныч, доверяете как себе. Я почти уверен, что, когда вы выбирали с Валерием Петровичем, кто из вас поработает саломарским консулом, он всячески подчеркивал, что у него семья, а у вас — лишь непростые отношения с ревнивой женой.

Насяев не выдержал, вспыхнув:

— Не ваше дело, с кем у меня отношения! Валера никогда не обманул бы меня! Все, что вы говорите, бред и ересь. И я приложу все усилия, чтобы об этом узнало ваше, — он ткнул пальцем в Санька, — начальство!

Тем временем Санек сделал шаг к Муравьеву, все еще стоящему на полпути к двери с оскорбленным видом стареющего Байрона.

— Вы ни о чем не хотите рассказать, Валерий Петрович?

Бровастый профессор неторопливо сел, спрятав руки под столом, вскочившая вслед за ним жена осталась стоять за спинкой его стула.

— Как я понимаю, этому шапито не будет конца, — проговорил он. — Я признался в убийстве Раранны, меня оправдали. И оправдали вы же! Но теперь, оказывается, я какой-то межпланетный аферист. Вы хоть понимаете, что говорите? Я ученый с мировым именем. А вы делаете из меня… мелкого жулика, ворующего минералы у не слишком умных инопланетян. Вам самим не гадко от ваших методов?

— А что, если мы не выдадим Павла Александровича Аграве? — предположил как бы невзначай Санек, постукивая по бумаге, недавно подписанной Насяевым. — Он признался в убийстве дипломата, взят с поличным в момент кражи ценных полотен, что уж говорить о лжесвидетельстве. К тому же подозревается в шпионаже. С таким набором преступлений мы легко отыщем ему место на родной планете.

Насяев фыркнул, напоминая, что недавно ему уже грозили тюрьмой.

— А как же то, что вы мне предлагали? — спросил он.

— Теперь этот вариант уже не вариант, — заметил Санек, — вы начнете в обход нашего договора слать камни вашему подельнику, а он будет торговать ими здесь, на Земле? Это нас не устраивает. Мы лучше выдадим вас, Валерий Петрович, — при этих словах Муравьева всхлипнула и прижала пальцы к губам, — вы проведете много лет на планете, которую ненавидите, и ради того, чтобы вам разрешили вернуться, будете делать все, что попросят.

— А вот этого у вас не выйдет, подстраховались, — зло прошипел Насяев. Он потребовал свой портфель, вынул из него флешку и подключил ее к компьютеру Санька. Мы все уставились на документ, который профессор считал своим последним козырем. Скан расшифровки радиограммы с Саломары, где Аграва требовал выдачи убийцы консула Раранны профессора Насяева.