Носферату

— Разрешите представить вам мою большую подругу, Полину Родионовну Стерн, — проговорила Магдола, старательно выговаривая русские слова.

— Аполинарию Родионовну. — Саркастически улыбаясь одним уголком рта, старушка с неожиданной теплотой посмотрела на Магдолу. Видимо, это был какой-то особенный, давно заведенный ритуал, потому что сразу после этих слов Магда, видимо, расслабилась и оживилась. Похоже, что высокое соизволение называть ее Аполинарией служило знаком расположения старушки Стерн. И я мог поставить новый коммуникатор Анны на то, что именно бабушка Стерн учила Магдолу русскому.

— А это Анна и Носферату, большие друзья нашей семьи и Греты Эрн, которые, если вы не против, хотели бы погостить у вас несколько дней.

Старушка по-военному развернулась на каблуках и махнула рукой, приглашая следовать за ней.

— Грета… Грета — хорошая, привлекательная девушка, — пробормотала она, искоса поглядывая на Анну, — вы тоже привлекательная девушка.

Старушка взялась за ручку двери и повернулась ко мне:

— Как это тяжело, когда красивого мужчину окружает такое чрезмерное количество привлекательных девушек. Но я искренне надеюсь, что вы, несмотря ни на что, оцените мой живой ум, богатый жизненный опыт, редкостное чувство юмора и полнейшее отсутствие маразма, и это в восемьдесят с небольшим.

Старушка пристально глянула на меня, залихватски подмигнула дамам и скрылась в доме, оставив нас в прихожей, полной разноцветных тапок.

— Однако я старуха вредная, беспокойная, к тому же завистливая, — прокричала она из глубины дома. — Поэтому спать вы будете в разных комнатах…

Магда не удержалась, чуть слышно хихикнула, но тут же взяла себя в руки. Видимо, наша пожилая благодетельница за версту чуяла наглецов, способных отнестись к ней и ее чудачествам без должного почтения.

На маленькой кухне, вопреки моим ожиданиям, не оказалось ни вонючей мещанской герани, ни умильных фиалок в глазированных плошках, ни подушечек с котятами. Суровая аскеза. За исключением колоссального величественного кресла-качалки, долженствующего безошибочно указать, кто в доме хозяйка.

Бабуля восседала на высоком раскачивающемся троне во главе стола и жестом указала на скромные табуретки справа и слева от ее величества.

— Наливайте чай, не стесняйтесь, и не ждите, что вас обслужат.

Милое хамство хозяйки почему-то очень импонировало мне. Возможно, потому, что именно для меня и предназначалось. Старая кокетка откинулась в своем гигантском кресле.

— Я всегда пускаю на ночлег русских. И даже если бы вы пришли ко мне не в компании моей дорогой Магдолы, а сами по себе и сказали: «Полина Родионовна, мы из России», я бы непременно дала вам приют. Мои родители были русскими. Насколько возможно быть русскими в нашем веке. Естественно, по рыжей бороде моего деда можно предположить, что на каком-либо отдаленном генеалогическом суку и висел некогда кто-нибудь из богатуров или нойонов Чингисхана, однако я всегда считала себя русской. Мои родители покинули Ярославль, да и Землю вместе с ним, когда мне было три с половиной года. Сразу после окончания этой нелепой войны с Большой Нереидой они перебрались туда работать. С Нереиды наша семья отправилась на Гриану. И вот я здесь. Уже шестьдесят два года, восемь месяцев и шесть дней. И все это время мечтаю вернуться домой.

— В Россию? — удивленно переспросила Магдола. По всей видимости, за многие годы дружбы с почтенной мадам Стерн она ни разу не оставалась в ее доме в обществе землян, а следовательно, не слышала от нее ничего подобного. Но по эпической интонации повествовательницы было понятно, что свою историю Аполинария Родионовна рассказывала далеко не впервые.

— Вы даже не представляете, как изменилась Россия, — честно признался я, — и вряд ли действительно будете там дома…

— Так и мне уже не три с половиной. Пожалуй, я за это время изменилась значительно больше, чем Россия. Поверьте мне, Носферату… не знаю, как вас по батюшке…

— Александрович, — подсказал я.

— …Носферату Александрович, — повторила старушка, — уж больно имя у вас пикантное. «Не мертвый». Да, собственно, вы и на вид живее многих. Но с вашим именем без отчества никак нельзя. А уж за меня будьте покойны. Такие вредные старухи, как я, — вроде сорняков. Где ни брось, мгновенно корни пускают.

— А здесь, на Гриане, что ж не прижились? — вызывающе сказал я, наслаждаясь ее ироничной откровенностью. Пожалуй, будь наша бабуля действительно лет на пятьдесят помоложе, у Анны был бы серьезный повод для ревности. Как большой знаток женщин разной степени интеллектуальности, могу заявить со всей ответственностью: умная женщина — дар небес. И если на этой планете за шесть десятков лет не нашлось мужчины, который смог бы оценить драгоценность по имени Полина Стерн, на Гриане действительно не стоило бросать якорь.