Носферату

Совершенно растерянная бищина позволила нам посмотреть запись на компьютере ее сына.

Комиссар лучился торжеством. Он настолько расчувствовался, что похлопал меня по плечу, хваля за сообразительность и оперативность. Конечно, умник Эверс поспешил закрыть шторы, как только разулся. Но у нас теперь было подтверждение того, что он находился в квартире Гретхен именно в то время, когда ее убили. Эксперты установили время с точностью до получаса. Эти полчаса, плюс десять минут в обе стороны, Энди Житнов был в ее квартире. Потом свет погас. И зажегся только через двадцать минут — когда приехал Матвей Петрович со своими сотрудниками.

До этого комиссар досматривать уже не стал. Он тотчас принялся звонить своему начальству и добывать ордер на обыск кабинета и холостяцкой квартиры Эверса, а также выяснять, насколько прочна его неприкосновенность как аудитора. Я вполуха слушал его и смотрел на монитор, где в ускоренном в четыре раза темпе разыгрывалась в теневом театре зашторенного окна сцена смерти Сэл. Вот за занавеской снова вспыхнул свет. Мелькнул чей-то силуэт. Десять, двадцать минут. Несколько теней пришли в движение. Одна из них, видимо, остановилась посреди комнаты, еще пару раз кто-то мелькнул, и свет погас. Ребята Матвея Петровича вырубили систему умной квартиры.

— Как думаешь, что это? — Я вздрогнул, когда Анна перегнулась через мое плечо и указала на неподвижную тень. Все никак не могу привыкнуть к тому, как тихо она ходит. Может, я и услышал бы шаги, если бы Ситтон, уже приходящий в ярость от того, как трудно, оказывается, добиться разрешения надеть наручники на представителя другой планеты, не орал так в трубку местного телефона. Оставалось надеяться, что он не включал режим видеофона, иначе его собеседник наблюдал сейчас на экране не самую аппетитную картинку. Связь по местному порой была настолько скверной, что я посочувствовал ему и уже хотел предложить свой коммуникатор, но комиссар был так возбужден, что я не решился приближаться к нему, чтобы не попасть под горячую руку. Он вполне мог не просто позвонить с моего кома, но и конфисковать мой чудо-телефончик от Гриши Комарова до конца следствия.

Я поцеловал Анну, но она отмахнулась и снова указала на тень.

— Не знаю. — Я был задет тем, что она увернулась от моего поцелуя. — Стоит кто-то.

Анна хотела что-то сказать, но Ситтон внезапно перестал орать и, даже не извинившись, обратился ко мне:

— Носферату Александрович, вы, кажется, говорили, что у вас есть знакомые в российских секретных службах?

— Я?!

— Ну хорошо. Не сказали, — согласился Ситтон покорно. — Я предположил. Но ведь ваш допуск и то, как быстро Анна Моисеевна получила полномочия как ваш представитель, говорит о многом.

— Это ни о чем не говорит, — вмешалась Анна строго. — И вам так говорить я бы не советовала.

— Скажите, — проигнорировал скрытую в ее словах угрозу комиссар, — если возникнет крайняя необходимость, вы сможете позвонить вашим знакомым? Мы получили ордер на обыск квартиры Эверса, но… арестовать его будет сложнее. Обыск в рабочем кабинете запрещен. Якобы в его бумагах есть секретная информация. Я, конечно, попробую добиться сам, но… в крайнем случае. Вы же не позволите, чтобы убийца госпожи Эрн остался на свободе?

— Не позволю, — сказал я ему, и комиссар видимо успокоился. — Я позвоню… Если будет совсем край… Но, сами понимаете…

Он кивнул, в нетерпении перебирая пальцами полу своего пальто, и вышел.

— Я свяжусь с вами, когда закончат обыск квартиры Эверса, — бросил он из дверей.

Через минуту от дома отчалила стайка полицейских каров. Анна забрала диск с записью и, вежливо попрощавшись с хозяйкой квартиры, вытащила меня на улицу. Ветер закручивал желтую пыльцу в маленькие смерчи, танцующие у поребриков. Первый следовал за нами, Второй покорно ждал у дома. Заметив, что Анну нервирует присутствие андроидов, я приказал Первому отправиться к Полине Родионовне и предупредить ее о нашем приходе. Второго направил за новостями к Ситтону, добавив комиссара в список доверенных лиц. Вдруг, когда они будут вязать Эверса, понадобится лишняя пара механических рук.

— Так что ты думаешь про ту тень? — снова спросила Анна, едва мое мини-войско исчезло из виду. Я не нашелся, что ответить.

— Я знаю, что ты не захочешь слушать, но я тебя прошу, — Анна говорила быстро и сбивчиво. Может, даже старалась защитить меня, но в тот момент я этого не понял, поэтому тотчас отказался слушать. — Носферату, я не буду обвинять Марь, — умоляюще произнесла Анна, сжимая мою руку, — я просто расскажу тебе о том, что узнала. И ты сам решишь, что я передам комиссару.

Я кивнул.