Носферату

Риета с горечью признался, что именно он надоумил Раранну вступить в контакт с Землей. Без помощи Уроса консул ни за что не разобрался бы, как принимать и отправлять радиосигналы. Но постепенно Раранна освоился с техникой «богов» и стал все меньше советоваться с бывшим хозяином своих предков. Он начал собирать вокруг себя соратников, обещая им всяческие выгоды от общения с Землей.

У Раранны появился противник — консул Аграва, ратовавший за закрытость Саломары и призывавший уничтожить аппаратуру для межпланетной связи.

В самый разгар политической борьбы на планету прибыла делегация земных ученых. Раранна ожидал сопротивления со стороны противника, но Аграва, видимо, решил своими глазами взглянуть на пришельцев. А потом вдруг внезапно переменил свое отношение к контактам с Землей и даже согласился возглавить делегацию. Причины такого поворота событий Урос не знал. Его надежды на то, что земляне окажутся близки по разуму бывшим хозяева Саломары, рушились день ото дня. Люди нашли общий язык с новыми властями планеты и не торопились освободить из компьютерного плена мертвую цивилизацию, ведь нет ничего проще, чем, договорившись со злой собакой у ворот, вынести из дома все, оставив лишь голые стены.

Риета пытался растолковать Раранне, что земляне не так просты. Но консул загорелся идеей сотрудничества с Землей. А чтобы невидимый бог не лез со своими наставлениями, он все чаще стал надевать на полиморф мешочек, чтобы компьютер не получал энергии от его тела. Чтобы не погибнуть, Уросу пришлось отправить систему в бессрочную гибернацию…

* * *

«Так вот ты какой, невидимый бог, — подумал я, вспоминая рассказы Юлия. — Система защиты полиморфа с умалишенным внутри — лучшего бога для шитой белыми нитками цивилизации подводных пауков и придумать трудно».

Моей фантазии всегда достаточно было лишь крошечного толчка, чтобы нарисовать картину. Печальное и трагическое полотно гибели саломарской Атлантиды стояло у меня перед глазами, отодвигая на задний план мышиную возню вокруг политических и шпионских интриг Насяева и Раранны.

В конце концов, консул оказался всего лишь очень умным псом или наглым, как все кошки, инопланетным котом, который в отсутствие хозяина умудрился воцариться в его маленьком мирке, прицепив бывшего господина и кормильца в виде брелка на свой ошейник.

А сейчас этот хозяин и вовсе сидит в теле недалекой российской псины, чтобы хоть как-то наладить общение с представителями земной цивилизации — не настолько развитой, как некогда была саломарская, но достаточно жестокой, чтобы найти общий язык с инопланетным псом Раранной.

— Остального я не знаю, — проговорил саломарец. Пес уже устало лег на подушку и только время от времени тряс ухом и почесывался. — Когда Раранна умер, я спал. Я не знаю, кто убил.

— Но вы знаете, как выглядели люди, с которыми общался консул? — спросил Санек.

— Да.

Жалея, что мы, люди, часто крепки исключительно задним умом, я обругал себя за то, что не удосужился сделать фото Насяева и Муравьева. Санек вынул планшет, но не успел задать в поисковике параметры поиска, как Урос остановил его коротким и совершенно негуманоидным возгласом. Ниточки полиморфа вновь поползли изо рта Экзи толстым пучком, и уже через пару секунд на меня смотрел… дядя Брутя, собранный, серьезный, застегнутый на все пуговицы дипломат Брут Шатов, только в две трети от стандартного дяди-Брутиного размера. Я невольно фыркнул, пытаясь сдержать смех, и пожалел, что не могу это сфотографировать. Из моего дядюшки в исполнении Риеты Уроса получился бы неплохой хоббит.

— Этот прибыл первым, — проговорил Урос устами дяди. Видимо, он постепенно пытался освоиться с обстановкой и искал более эффективные способы общения с нами. — Умный человек. Раранне он не понравился. Мало обещал.

Дядино лицо заколыхалось и поплыло. На его месте показалась пряничная рожица профессора Насяева.

— Этот позже, — в ровном монотонном голосе Уроса, звучавшем в моей голове, не было и отзвука неприятия. Однако достаточно было посмотреть на заискивающую, лакейскую гримасу профессора, чтобы отношение Риеты к Насяеву стало очевидно без слов. Дядя Брутя, созданный полиморфом, выглядел достойно и строго, земляничный профессор скорее походил на собственную карикатуру. — Он много обещал. Очень туманно. Все время смеялся. — Урос сделал паузу. А потом его голос зазвучал не в наших головах, а наяву. Видимо, Риета и его компьютер нашли наконец путь к связкам Экзи. А может, гостю просто гадко было воспользоваться обликом профессора для продолжения разговора. — Он обещал межпланетный транспорт.

— Но на Саломару к тому времени уже шли беспилотники, — удивилась Анна.

— Обещал не на Саломару. Саломаре. Рар-ранне. Секр-р-ретно, — ответил ей Урос. Привычные к другим звукам связки Экзи не слишком хорошо справлялись с новыми задачами, и «р» то и дело превращалось в утробное сердитое песье рычание.

— А взамен он просил ваши полиморфы? — Вопрос Анны был риторическим. Мы все прекрасно знали ответ. И Риета не стал отвечать. Он свернул изображение профессора и втянул нити в пса.