Носферату

Я покачал головой, собираясь ответить земляничному профессору что-нибудь едкое. Но меня опередил Санек.

— У нас есть другой свидетель, — заметил он и подвинул на середину стола футляр, где остался полиморф Риеты. Открыл его. Урос правильно понял сигнал. Камень растекся в широкий блин, в мгновение ока съежившись, начал комкаться, сжимаясь, втягиваясь сам в себя, превратился сначала в неровный шар, не больше теннисного мяча.

— Это же просто камень… Точнее, имеющий вид камня организм-полиморф… — суетливо хихикнул Насяев. — Все равно он неспособен быть свидетелем. Возможно, вы, Носферату Александрович, совершили переворот в науке и открыли язык саломарских камней?

— Нет, профессор. — Я подвинул камень на середину стола и достал из верхнего ящика «переводчик Касаткина», графический редактор телепатем первого и второго уровня. — Это вы открыли «язык» этих камней и быстро смекнули, о чем и с кем на этом языке стоит договориться.

Санек еще раз постучал по мирно лежащему на столе футляру: каменный мяч вытянулся вверх тонкой колонной, которая на глазах начала разбухать, пульсируя, и скоро приняла вид огромной головы с высоким лбом и тяжелыми, как мрамор, челюстями.

— Разрешите представить вам Риету Уроса, — отрекомендовал я, — он хорошо знаком с политической ситуацией на Саломаре и долгое время был ближайшим советником консула Раранны.

Бесцветные глаза камня открылись, рот несколько раз дернулся в странных гримасах. Мне эта мимическая абракадабра напомнила сумбурные и нелепые звуки настраивающегося оркестра. Мой странный друг проверял, в достаточной ли степени может пользоваться вновь принятой формой для нормального земного общения.

— Здравствуйте, уважаемые… — прозвучало в моей голове приветствие саломарского свидетеля. Ирина Алексеевна Муравьева вскрикнула и схватилась за лоб. Оперативники начали опасливо озираться, но невозмутимость Санька, Анны и вашего покорного слуги подействовала на всех успокаивающе.

— Наш свидетель в силу некоторой специфики своей оболочки будет общаться с нами при помощи телепатем, — обратилась ко всем Анна. — Его слова будут записаны. После окончания общения со свидетелем мы попросим вас прочесть и подтвердить точность записи.

Муравьева кивнула. Мужчины на просьбу не отреагировали, слишком занятые разглядыванием головы.

— Но вы не можете всерьез считать это существо свидетелем?! Его показания не могут быть действительны на Земле, — возмущенно воскликнул вновь обретший дар речи адвокат.

— Мы же даже не знаем, является ли это существо в достаточной степени разумным! — осторожно, с удивлением в голосе поддержал Насяев.

Я был рад их вопросам, потому что честно приготовился к ним. Как-никак, между задержанием Насяева и началом этого странного допроса прошло часов шесть. Пожалуй, мне было бы даже жаль, если бы никто так и не удосужился поинтересоваться, как на подобного рода свидетельские показания реагирует изрядно пополневший за последние восемьдесят лет Уголовный кодекс Российской Федерации. У меня, как у каждого порядочного фокусника (пожалуй, эта роль была мне более к лицу, чем роль карающего меча правосудия), имелся свой цилиндр для вытаскивания кроликов, голубей и прочей цирковой фауны. В качестве такого цилиндра я решил использовать верхний ящик стола, за которым помещались мы с молчаливым Саньком. И вот теперь я извлек из этого ящика указанный документ, который снабдил несколькими закладками, открыл и сунул под нос Павлу Александровичу Насяеву, сидевшему ко мне несколько ближе своего адвоката.

— Поправка вторая, уважаемый профессор. Негуманоид может свидетельствовать в любом российском суде в том случае, если успешно прошел необходимые медицинские осмотры. А наш свидетель, по словам собиравшейся три часа назад медкомиссии, является существом одушевленным, разумным и вменяемым.

Насяев тупо всматривался в мелкие буквы, но я резко перевернул страницу.

— Поправка восьмая. Телепатема является предусмотренной законом формой дачи свидетельских показаний в том случае, если ее прием и распечатка производятся в присутствии двух и более понятых. У нас тут с вами за дверью полвзвода отменных вооруженных понятых, но никогда не вредно перестраховаться.

Я махнул рукой в сторону ребят из отдела межпланетной разведки. Все присутствующие, повинуясь моему жесту, бросили взгляд на запертую дверь. «Переводчик Касаткина» защелкал и замигал интенсивнее. По глазам адвоката я прочел, что шутка с понятыми не встретила у него понимания и от напоминания о том, что сотрудники органов понятыми быть не могут, его удерживал лишь тяжелый взгляд Санька, направленный бедняге в середину лба.