Носитель судьбы

Когда табун высмотрели, он пасся на лугах далеко по другой стороне ручья, едва видимый, у подножья гор, но у стражника оказалось прекрасное зрение. Тотчас послали всадников на другой конец долины, на обеих перевалах встали селяне с веревками, трубами и барабанами, а то и с котлами и сковородами, чтобы отгонять табун, если бы тот решил уйти за перевал. Нам также приказали выйти за частокол, в результате все бегали, седлали лошадей, готовили арканы, а метающаяся вокруг Смильдрун раздавала пинки и тычки, чем только усиливала царящий беспорядок. Я смотрел на замешательство вокруг и решил, что они – люди, слишком верящие в собственную силу, а потому их легко застать врасплох. Знание такое могло мне однажды пригодиться.

В тот день решено было, что мы обойдемся без еды, и вскоре мы брели по снегу вместе со всадниками, пытающимися загнать табун туда, где можно было бы переловить лошадей арканами. Но долина была слишком велика, и, кроме того, что мы гонялись по ней до изнеможения, мы мало чего добились.

Табун насчитывал двадцать три скакуна. Это были очень красивые животные, куда больше наших, все полосатой, коричнево-пегой масти, но жеребец, который их вел, был совершенно золотым. Выглядел как создание из сказки, с закрученными назад рогами, с серповидными отростками на них, с широкой грудью, горбоносой мордой и выгнутой, как у орла, шеей. Когда он разгонялся, ведя за собой табун, я чувствовал, как дрожит земля. Мы все, кто загонял коней пешком, только бессмысленно бегали с места на место. Братья и кузены Смильдрун, как и сама она, безрезультатно пытались захватить табун, который гнал, постоянно придерживаясь продолговатого строя, и изменял направление лучше вышколенных лошадей тяжелой кавалерии.

Бенкей все время хихикал, глядя на усилия людей, и нам везло, что никто не обращал на нас внимания.

– Ты только посмотри на них, – ржал он. – Они все время их пугают! Смотри… Смотри на этого глупого козла Смильурфа! Он гонится за жеребцом! Поверить не могу… Сейчас заступит им дорогу и попытается поймать коня арканом!

Огромный вожак табуна уклонился от аркана, что мелькнул над его головой, но зацепил только один рог. Жеребец дернул головой, и Смильурф полетел через голову своего коня, перепугано крича. Дикий конь развернулся на передних копытах и ударил задними ногами, повалив скакуна Смильурфа на бок, попав по самому всаднику, пока тот летел в воздухе. Огромный, бородатый кузен Смильдрун покатился по земле совершенно бессильно, и мне казалось, что он уже не поднимется.

Еще один всадник, длинноволосый юноша по имени Смюлле, несся вдоль табуна, издавая дикие боевые вопли и вертя над головой арканом. Гнали они вдоль ручья, в том месте, где берег и правда был достаточно высоким, в рост человека по меньшей мере, но Смюлле не отводил взгляда от жеребца, готовясь к броску, и не глядел, куда несется. Табун же тем временем шаг за шагом отжимал его ближе к скалистому берегу потока, несясь все быстрее. Когда он заорал и метнул аркан, кони повернули, а он свалился прямо на скалы и в ледяное крошево.

Бенкей смеялся так, что ему пришлось прилечь на землю.

– Ох, дайте же мне пива и бакхуна, – выдавил наконец. – Хочу сесть и смотреть на все это! Я не веселился так с того времени, как в дырку моей тетки наползли муравьи.

– Они что-то делают неверно? – спросил я, хотя то, что дела у них идут неважнецки, было видно невооруженным взглядом. – Ты бы сделал иначе?

– Ох, жаль, что лежит снег… – смеялся он. – Потому что они могли бы еще и траву поджечь!.. Не могу!.. А теперь… – он указал пальцем, – смотри… Травят их собаками… Не могу… О, боги…

И правда. Люди-Медведи снова попытались загнать лошадей в место, где с одной стороны вставали скалы, а с другой – стена густого леса и склон горы. Круг пеших невольников, орущих и лупящих палицами в железные котлы, всадников и людей, удерживающих на цепях рвущихся гончих, похожих на косматых горных волков, отрезал им путь. Мы шли вместе с толпой, крича, барабаня и свистя. Более же всех шумел Бенкей.

– Да! Бегите, братья! – вопил он по-амитрайски, на своем степном наречии окрестностей Саурагара. – Идут волки! Нужно защищать жеребят! Стопчите их всех! Раздерите клыками! Напейтесь их кровью!

Табун попытался вырваться из мешка и понес вдоль леса, и тогда Люди-Медведи спустили гончих, чтобы те отрезали лошадям дорогу. И когда кони принялись носиться по кругу, раздались крики радости. Меня удивило лишь, что Бенкей кричал вместе со всеми.

А потом я понял. Кони бегали по кругу вовсе не потому, что запаниковали и не знали, куда теперь нестись. Табун увидел, что его атаковали рычащие и воющие собаки.

И превратились в твердыню.

Внутри стояла сбитая в круг группа жеребят и старых кобыл, развернувшихся головами внутрь, вокруг них бегали молодые и сильные кобылицы, во внешнем же кругу – жеребцы. Они все время защищали собранных внутри подвижным кольцом, и вовсе не напуганно. Бежали неспешным галопом, таким, каким предводитель объезжает свои отряды перед битвой. Тогда-то я понял, отчего радуется Бенкей, и остановился.