Ностальгия по крови

Рокко жил в Рогоредо[105]. В квартире было темно, и письменный стол освещался только экраном компьютера. Рокко оказался высоченным парнем, выше Безаны, и высокий рост вынуждал его низко наклоняться, когда он поворачивался к остальным. В доме стоял запах лука и чего-то жареного, даже шерсть кота пропиталась этим запахом. Парень наклонился и поцеловал Иларию, а Безана пожал ему руку.

– Мне удалось проникнуть в их систему и кое-что найти, – сказал Рокко, указав гостям на два складных стула, – но задачка была не из легких, у них много уровней защиты.

– Браво, – похвалил Безана.

– У меня есть список пилотов и бортпроводников. Я могу показать их фотографии. В Италии сотни человек летают рейсами «Френдли Джет». К сожалению, мне пока не удалось войти в закрытые файлы директора по персоналу и прочесть личные данные, да и даты их рождения выяснить не удалось, чтобы сузить зону поисков.

– С датой есть проблема. Мы не нашли свидетельства о рождении. В адресном столе тоже ничего не добились. Может быть, его зарегистрировали в другой коммуне, подделав документы. А может, указали ошибочную дату, – объяснила Илария.

– Сколько мы тебе должны за работу? – спросил Безана.

– Ничего. Я для Иларии сделал бы что угодно.

Она улыбнулась, а Марко смущенно отвел глаза.

– Я продолжу поиски, может, найду все-таки способ открыть файлы. А пока я дам вам полный список сотрудников, чтобы вы могли на него взглянуть.

Рокко протянул Безане флешку.

– Спасибо, – поблагодарила Илария, обнимая его, – огромное спасибо.

Всю ночь Безана и Пьятти вглядывались в фотографии сотрудников «Френдли Джет» и остались разочарованы: на первый взгляд никто из них не походил на Брешани.

– Ну что за чертовщина! – возмущался Безана. – Если они однояйцевые близнецы, у них должно быть хоть какое-то сходство.

– Не стоит сразу сдаваться, – ответила Илария.

– Пьятти, их больше тысячи, нам никогда всех не пересмотреть.

19 января

В воскресенье утром настроение у них слегка испортилось. Они рассматривали лица пилотов и бортпроводников до трех часов утра. В конце концов Илария так устала, что Безана снова оставил ее ночевать на диване. Сейчас она готовила кухне яичницу с беконом. Безана почувствовал запах горелого и пошел проверить, что случилось.

– Пьятти, ты до угольков сожгла бекон. Неужели ты не можешь слегка поджарить на сковородке кусочек грудинки?

– Ой, прости, пожалуйста… Я ничего не соображаю.

– Дай-ка сюда лопатку, попробуем спасти хотя бы яйца. Соль не забыла?

– Нет, я положила пару щепоток.

– Черт, да это же сахар!

– Прости, прости, прости…

К счастью, теперь холодильник в квартире Безаны не пустовал. Нашлась запасная грудинка, а на полке поблескивала отличная маленькая ломтерезка. Эту безделушку Безана преподнес себе в подарок. Одинокие люди питаются, как правило, колбасой, а поэтому вложение оказалось выгодным. Пока Пьяти вытаскивала из холодильника новые яйца (яйца у одиночек тоже не переводятся), Марко подумал, что ему нравится, когда Илария вот так хлопочет в его доме. Да и черт с ним, с беконом. Безана посмотрел на нее. Теперь она уютно растянулась на диване, скрестив ноги, и от пояса до макушки закрылась газетой.

– Что ты читаешь?

– Очень забавную статью о неправильном использовании итальянского языка. Я устала заниматься одними убийствами. С тобой так бывает?

– Еще бы! Конечно. Бывают периоды, когда меня начинает выворачивать, если мне просто дарят какой-нибудь детектив. У меня уже их столько скопилось…

Илария закрыла газету и поменяла позу, усевшись в позу лотос.

– Для чего тогда писать? Знаешь, иногда мне кажется, что тетя вообще не читает моих статей. Могла бы хоть эсэмэску прислать. Это ведь была моя мечта. Теперь я оказалась на первой полосе, а для нее – словно ничего и не случилось. Словно она ничего и не заметила.

– Марина тоже не читала моих статей. Бывало, что именно в день выхода какой-нибудь важной статьи она сидела, углубившись в очередной журнал, и указывала на места, которые ее заинтересовали. И я послушно смотрел. Ее интересовало столько всего, а моя газета лежала рядышком, даже не раскрытая. Потом ко всему привыкаешь.

Илария вздохнула.

– Кажется, единственным моим настоящим поклонником был Бруно. Бедняга, как мне его жалко! Какой ужасной смертью он умер! Мы должны съездить к его родителям, Марко.

– Илария, нельзя так близко к сердцу принимать каждую смерть. Если начнешь взваливать на себя страдания всех родителей жертв, то вылезти из-под них уже не сможешь.

– Я не собираюсь их утешать. Я хочу к ним съездить, чтобы кое-что выяснить. Полиция сдала дело в архив, но, возможно, совершила большую ошибку.

– Он принимал лекарства, страдал слабоумием, тебе этого мало?

– Да, мне этого мало. Тем, кто лечится, потом становится лучше.

– Но ему лучше не становилось! Он за нами следил, нарядился в священника, чтобы рассказать историю Верцени, и дважды был обвинен в сталкинге. Ты считаешь, что Бруно выздоровел? Ты его фильмы смотрела?