Ностальгия по крови

– Существует презумпция невиновности, Пьятти. Нам надо быть осторожными. К сожалению, у нас нет тех средств, которые есть у полиции. Мы не можем остановить его на улице и заставить «дыхнуть в трубочку». Даже если мы каким-нибудь хитрым способом умудримся это сделать, у нас не будет аппаратуры, чтобы сделать анализ. С другой стороны, есть еще одно совпадение, гораздо более серьезное.

– Если его узнает мать Мелиссы, клянусь приковать себя цепью прямо перед полицейским участком в Бергамо, – заверила Илария.

– Не надо приковывать себя ни к какому полицейскому участку, – отозвался Безана. – Тебе все равно придется снять оковы: тебя ведь никто не приговаривал к пожизненному заключению.

Илария опустила глаза и замолчала. Может, Марко прав.

Теперь им предстояла, пожалуй, самая трудная задача: встреча с матерью Мелиссы. Синьора Эльза возобновила работу в пекарне на следующий день после похорон дочери. Она поручила заботу о пекарне помощнику-сенегальцу и жестом пригласила Безану и Пьятти в заднюю часть дома. Они поднялись по узкой лестнице, стиснутой облупленными стенами, и оказались в квартире, расположенной точно над пекарней. В гостиной еще оставались вещи Мелиссы. На столе, аккуратно вычищенном, лежали стопкой книги по юриспруденции. Кто-то позаботился о том, чтобы после уборки положить их на место. Пуховик и шарф висели у входа, а у самой двери, на блестящем и чистом кафеле, одиноко стояли домашние тапочки (их тоже заботливо приподняли, чтобы навести чистоту, а потом поставили на место).

Синьора Эльза угостила гостей собственноручно испеченными бисквитами, и они не смогли отказаться. Когда она достала из холодильника бутылку скверного игристого (вряд ли она разбиралась в винах), Безана и Пьяти тоже согласились, потому что были по-настоящему взволнованы.

– Мелисса так хорошо о вас отзывалась, – сказала женщина, и Илария чуть не расплакалась.

Пришлось Безане взять разговор на себя. Он сам протянул фотографию синьоре Эльзе, и она принялась ее разглядывать, надев очки и напрягая глаза.

– Так это же сын доктора Мотта, аптекарши.

– Мелисса была с ним знакома?

– Мы тут все друг с другом знакомы. Они виделись совсем недавно. Он подбросил ее на машине до Милана. Мелиссе надо было к гинекологу. Я не поняла, почему она не пошла к своему, а поехала так далеко. Но я не задавала вопросов, не хотела показаться назойливой. Уже от полиции я узнала, что дочь сделала аборт, и связала все события.

– Вы думаете, она рассказала Баскенису, что планирует сделать аборт?

– Не знаю. Мелисса была человеком открытым, она многих посвящала в свои дела. Возможно, что и рассказала. Она встретила его, будучи очень уязвимой. Кому не захочется излить душу перед абортом?

Печально, но верно.

– Как по-вашему, почему Мелисса на это пошла? Аббас вполне мог содержать ребенка.

Мать Мелиссы вздохнула.

– Аббас – прекрасный парень. Он был уверен, что это его ребенок, и никто не станет его разуверять. Однако, – женщина запнулась, – у меня есть подозрение, что Мелисса встречалась еще с одним мужчиной. Она всякий раз закрывалась в комнате, чтобы ответить на телефонный звонок, хотя никогда не закрывалась, если звонил Аббас. Когда я спрашивала, кто это, она меняла тему. По-моему, она была влюблена в женатого мужчину.

– Влюблена?

– Матери всегда такое чувствуют, даже если дочери не хотят об этом говорить.

26 января

– Ребенок был действительно твой?

Джорджо прикрыл глаза рукой и ничего не ответил.

– Не волнуйся, мы ведь друзья. Роза ничего не узнает, – продолжил Безана.

– Ты даже представить себе не можешь, насколько трудно было скрывать эту боль и работать дальше, словно Мелисса просто очередная жертва, как все остальные.

– Мог бы поделиться со мной.

Джорджо медленно покачал головой. Он говорил «нет» чему-то гораздо большему, все его тело говорило «нет».

– Я бы ни с кем не смог поделиться. Это было слишком, слишком… Ты не поймешь, что я испытал, когда оказался на месте преступления. Эта сволочь словно убила меня, а я словно убил Мелиссу.

– Может, он это сделал намеренно. Хотел причинить тебе боль.

– Я об этом думал. Знаешь, у него получилось. Меня убивает чувство вины, которое ему незнакомо. Теперь мне никогда не избавиться от этого чувства. Оно сделало из меня убийцу.

– Но ты же не убийца.

– Дело не в том, кто я есть, а в том, кем себя сейчас чувствую.

– Не громозди одно на другое. Может, здесь и аборт сыграл свою роль, но ты просто взял и все смешал в одну кучу. Такие иррациональные вещи делать нельзя. Ты не можешь себе это позволить в такой ситуации.

– Ты прав, но моя голова и думает, и делает на свой лад.

– А решение вы принимали вместе?

– Да. Может, Мелисса и надеялась, что я уйду из семьи, но никогда на меня не давила. Об этом мы говорили спокойно. Она хотела сказать правду Аббасу, но я ей этого делать не советовал. Я боялся, что он кому-нибудь разболтает. И я поступил как порядочный негодяй: нашел ей гинеколога в Милане, чтобы здесь не поползли сплетни.

– Ну да, конфиденциальность, право на личную жизнь…