«Новая Атлантида». Геополитика Запада на суше и на море

На Вашингтонской конференции 1921–1922 гг. нам удалось добиться от Японии частичного отказа от чрезмерных претензий из числа «Двадцати одного требования», а также ее ухода из Сибири и Шаньдуна. Если обратить внимание на договоры, заключенные в Вашингтоне, а не на Версальский договор, завершивший Первую мировую войну, то можно увидеть, что, победив в этой конкретной силовой борьбе, мы зажали своих противников на относительно небольшой площади. Однако им не потребовалось много времени, чтобы возобновить свою политику экспансии, направленную на установление контроля над римлендом и его огромным силовым потенциалом. Вторая мировая война является продолжением этих усилий, всерьез начатых Японией в 1931 г. и Германией в 1936 г. В момент нынешней максимальной экспансии Германия расширила свое опосредованное влияние до Дакара, а Япония получила контроль над проливом Торреса между Новой Гвинеей и Австралией.

Ход Второй мировой войны со всей определенностью подчеркнул значение равновесия сил в Европе для мира и благосостояния общества. В своей последней версии концепции хартленда Мак-киндер признал преобладающее значение римленда и необходимость сотрудничества Великобритании, России и Соединенных Штатов для предотвращения роста влияния Германии в данном регионе. Он несколько изменил свою концепцию, сдвинув границу хартленда к Енисею и уделив меньшее внимание степным областям Центральной Сибири. Центр советской мощи в настоящее время находится там, где он на самом деле географически сосредоточен, то есть к западу от Урала. Хартленд становится менее значимым, чем римленд, и к тому же сложилось британско-российско-американское сотрудничество континентального и морского могущества, которое будет контролировать европейское побережье и тем самым необходимое соотношение сил в мире.

Альфред Мэхэн[1]

США смотрят за пределы своей территории

Существует достаточно свидетельств намечающихся изменений в политике американцев, касающихся их отношений с внешним миром. На протяжении прошлой четверти века основной идеей, утвердившейся в ходе выборов и составившей основу правительственного курса, было сохранение внутреннего рынка для отечественной промышленности. Работодатель и работник в равной степени приучились оценивать предложения всевозможных экономических мер с учетом этой точки зрения, относиться с враждебностью к любым шагам, благоприятствующим вторжению иностранного производителя на их территорию, и, скорее, требовать более жестких мер по недопущению конкурентов, чем примиряться с каким-либо ослаблением уз, связывающих потребителя с ними. В результате неизбежно возникает, как и во всех тех случаях, когда мысль и взгляд сосредоточиваются исключительно на одном направлении, недооценка опасности потерь или, напротив, перспективы выгоды. И хотя имеющиеся в изобилии ресурсы страны позволяли поддерживать высокий уровень экспорта, этим лестным результатом мы были в гораздо большей степени обязаны сверхизобилию природных богатств, чем спросу со стороны других государств на нашу защищенную таможенными тарифами продукцию.

Таким образом, на протяжении жизни чуть ли не целого поколения отрасли американской промышленности были защищены, пока такая практика не обрела силы традиции и не покрылась кольчугой консерватизма. В своих взаимоотношениях эти отрасли промышленности напоминали современный броненосец, оснащенный толстой броней, но имеющие плохие двигатели и пушки, достаточно мощный для обороны, но слабый для наступления. Внутри страны отечественный рынок находится в безопасности, но за пределами страны, за морскими просторами расположены рынки мира, на которые можно проникнуть и которые можно контролировать лишь с помощью энергичной конкуренции, чему не способствует привычка доверять протекционизму.

В основе своей, однако, такой вялый подход, по сути дела, чужд характеру американского народа. Независимо от предпочтения или неприятия протекционизма можно с уверенностью предсказать, что после осознания возможностей выгоды за рубежом американские предприниматели воспользуются ими.