Новая эпоха. От конца Викторианской эпохи до начала третьего тысячелетия

Новый король, Георг, был «убит горем и ошеломлен» смертью человека, которого называл «лучшим из отцов». В юности второй сын Эдуарда пошел служить на флот офицером, а после смерти своего старшего брата в конце правления Виктории стал вторым в ряду наследования, и его морская карьера внезапно закончилась. Последовали брак, дети, сжатый курс конституционной истории и поездки по империи, хотя последние два пункта Георгу отнюдь не нравились, ибо он питал отвращение к заграничной еде и не интересовался книгами.

Невысокий, с вывернутыми внутрь коленями, Георг был скромным семьянином. Характер его сложился на флоте. Несмотря на образ жизни обычного английского сквайра, мыслил и говорил он как флотский офицер – громогласно, хрипло и прибегая к соленым шуточкам. Он унаследовал голубые глаза и светлые волосы отца, но ему недоставало Фальстафовой фигуры, энергичности и добродушия Эдуарда, равно как и его страстного интереса к высшему обществу и континентальной дипломатии. Спустя считаные недели после восшествия на престол Георг велел умерить роскошное убранство Букингемского дворца; он также решил свести к минимуму щедрые публичные банкеты, поскольку они плохо сочетались с его слабым пищеварением. Георг намеревался восстановить атмосферу простоты, серьезности и семейности, характерную для английского двора времен его бабушки. Бывало, что меланхолия короля рассеивалась во время публичных мероприятий, и в близком кругу он иногда выходил из себя, но никогда не действовал импульсивно. Для внешнего мира Георг вел частный и закрытый образ жизни, занимаясь исключительно охотой и коллекционированием марок, но уже само пристрастие его к этим занятиям говорило об упрямстве и любви к порядку.

Уроки истории, прослушанные Георгом в юности, никак не могли подготовить его к политическому кризису, с которым он столкнулся после коронации. Асквит подначивал короля пригрозить консервативной палате лордов введением новых пэров-либералов, если они не примут закон, ограничивающий их же власть. Откажись Георг это сделать, и Асквит уйдет в отставку и поедет по стране. Как прирожденный тори, монарх испытывал инстинктивную антипатию к либеральному правительству; он терпеть не мог этого «проклятого» Ллойд Джорджа и рассматривал Асквита как «не совсем джентльмена». И все-таки, вопреки собственному чутью, согласился на требования премьер-министра: встать на сторону «пэров против народа» казалось слишком опасным в условиях, когда в стране все больше проявлялось неравенство. В дальнейшем Георг будет считать, что совершил ужасную ошибку, и винил Асквита в использовании его неопытности.

Ранние годы правления Георга окажутся непростыми и жаркими. Между 1910 и 1914 годами английское общество и экономика находились на грани катастрофы, а народ охватило бурление и брожение. Либеральное правительство меньшинства (и политическая система в целом) оказались бессильны перед лицом новых проблем и требований прогресса. «В 1910 году, – писал историк Джордж Данджерфилд в вышедшей в 1935 году книге «Странная смерть либеральной Англии», – огонь, долго тлевший в сознании англичан, вдруг воспылал так, что к концу 1913 года либеральная Англия превратилась в золу».

* * *

Первый из социально-политических пожаров, о которых говорил Данджерфилд, разгорелся в 1910 году в форме забастовок и распространился по стране. The Times описывала стачки как «беспримерные по характеру» из-за их охвата и интенсивности. Рабочие по всей Англии складывали инструменты. Большинство боролось за улучшение условий труда, другие требовали повышения зарплаты, уровень которой сильно упал относительно стоимости товаров. Недовольство вызывали и «новолиберальные» социальные реформы, не сумевшие сколько-нибудь значимо остановить обнищание людей. «Какой-то колдовской морок», как выразился Рамсей Макдональд, «охватил весь трудовой люд» на протяжении 1910 года. Сотни тружениц лондонских фабрик без предупреждения оставили работу и вышли на улицы. Забастовщицы кричали, пели и призывали других рабочих присоединиться к протесту.