Новая эпоха [с иллюстрациями]

Ждать хрен знает сколько в мои планы не входило, и я достал линзу. В армии ещё – был как раз хронический дефицит спичек в маленьких коробках – я додумался от линзы прикуривать, когда солнце тучами не скрыто, дабы драгоценное черкало коробка для пасмурной погоды поберечь. Так самое смешное, что только у меня и получалось – прочие, взяв попробовать, наводили сфокусированную точку не на табак, а на БЕЛУЮ бумагу – естественно, загрёбывались ждать результата и прикуривали в конечном итоге от моего бычка. Причём, второй раз – при следующем перекуре – снова показываешь дурням, как это делается, у меня в считанные секунды дымиться начинает, а эти, тоже окончившие такую же школу, один хрен не въезжают и снова наводят на бумагу, гы-гы! Той-то моей линзы, современной, выковырянной из раскуроченного кинообъектива, со мной сейчас нет, дома в Оссонобе осталась, и я прикуриваю от нашей – в смысле, нашего античного производства. Стекло мутное, с пузырьками, прозрачное лишь условно, без слёз на него не взглянешь – я ведь упоминал уже, кажется, о качестве античного стекла? Ну так и наше – то, которое массовое – если и лучше, то не намного, почти такое же, как и у этих греков с финикийцами, и КПД у линзы соответствующий, но тут-то ведь не Подмосковье, даже не Средняя Азия, тут – тропики, и солнце – тоже вполне им соответствующее.

Короче, картина маслом – я уже с наслаждением дымлю, гойкомитич терпеливо трудится, Расул-Не-Гамзатов ждёт и вдруг, подняв глаза, замечает, как я выпускаю дым, а спецназер раскуривает свою сигару и передаёт линзу Бенату. У того тоже через несколько секунд кончик сигары начинает дымиться, у вождя отвисает челюсть от изумления, и тут кельтибер тоже раскуривает сигару и возвращает мне линзу. Я показываю её этому чуду в перьях, и оно мгновенно просекает, что уже получило от нас в подарок такую же. Достаёт, наводит, обжигает с непривычки пальцы, но сразу же въезжает в суть, я показываю ему, куда наводить, и где-то через минуту вождь тоже дымит вместе с нами и прикалывается над своим всё ещё корпящим над палочкой соплеменником. А потом призадумывается, смотрит на свою линзу и наконец-то осознаёт, какую ценность получил от нас в подарок. Затем смотрит на такую же в моих руках и понимает, что и она, скорее всего, тоже ни разу не последняя. Думает, думает, потом вдруг как залопочет на своём дикарском языке! И требует от переводчика, чтоб мне перевёл. Ну, тот и переводит на финикийский – не будет ли великий Мак-Сим-касик так любезен напомнить великому Раисули-касику, что он ему говорил насчёт девок. Умора, млять!

Линз мы везли на Кубу не одну сотню – как для своих колонистов, так и для их красножопых соседей, так что сменять пару-тройку десятков на Доминике – ни разу для нас не проблема. Вряд ли у него на всём острове найдётся столько бесхозных баб в нашем вкусе, сколько нам не жалко линз, но мы ведь виду не подаём и менять баш на баш, как он хочет, не соглашаемся, а запрашиваем по три девки за каждую линзу, да ещё и не всякую принимаем. В ходе торга сходимся на двух, но ужесточаем требования к качеству, после чего показываем ему персонально таких, которых приняли бы к честному благородному обмену на наши драгоценные стекляшки. Из указанных нами бесхозной оказалась только одна, но на примере "не продающихся" остальных чудо в перьях въехало, какие именно нам нужны, и пообещало уже к следующему дню отыскать нескольких, а если подождать ещё, то дней через десять – вождь показал для наглядности две растопыренных пятерни – он предложит нам девок интересующего нас типажа во много раз больше…

– Он явно решил спекульнуть, – просёк Володя, когда мы уже возвращались на берег, – Рядом, считай, Мартиника и Гваделупа, и тамошние вожди ему за каждую линзу штук по пять мокрощёлок дадут, не меньше.

– А, пущай, – махнул я рукой, – Нас его хитрожопость не разорит, а авторитета у соседей побольше наберёт, так тем лучше – легче будет через него и на них влиять.

– Ну, если так рассуждать, то да. А кстати, ты уверен, что авторитетнее его у них никого не окажется?

– Я исхожу из аналогии с карибами. Остров был самый замкнутый, торговля с европейцами – самая минимальная, европейских ништяков – самый мизер. Но почему-то именно к Доминике собирались флотилии больших каноэ с окрестных островов, и именно на Доминике собирался совет вождей и принималось решение, куда будет направлен этот большой набег – на Большие Антилы или на южноамериканский материк.

– И с чем это было связано?

– А хрен их знает. Но у меня есть своя версия – престиж силы. Дружба дружбой, но при их воинственности и связанной с ней гордыне разлаяться вдрызг тоже недолго. А раз так, то время от времени они же и меж собой собачились и наверняка тогда и друг на друга набеги устраивали. И вот теперь – взгляни на эти скалы. Представь себе, каково на них десантироваться с моря?

– Млять, в натуре! – спецназер аж присвистнул, заценив задачу.