Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 1

Критика окружающего общества, основанная на выдвижении альтернативного («утопического») социального проекта, неизбежно подводила к мысли о необходимости радикального изменения существующей действительности. Формировалось убеждение в том, что люди способны собственными силами создать и сохранить идеальный социальный порядок. При этом утопизм опирался на своего рода «инженерный» подход к анализу общества. В утопических романах неизменно прослеживается трансляция неких универсальных принципов справедливости и эффективности на разнообразные аспекты общественного устройства. В результате образ идеального общества утрачивает роль ценностного ориентира и приобретает форму вполне определенного социального, экономического, правового проекта, элементы которого могут быть рационально определены и воссозданы.

Окончательный шаг к переходу от утопии, как игры воображения, к «практической теории», от мировоззренческих «вечных» идеалов к политической идеологии, основанной на принципах целесообразности и рационализма, произойдет уже в эпоху Просвещения. Непременным условием этого духовного переворота являлось формирование нового типа научного познания, основанного на механистическом восприятии мироздания, на своего рода «инженерном» отношении к обществу и природе. Но закрепление самой веры в возможность преобразования существующего общества на началах высшей справедливости и естественности было сопряжено с глубинными изменениями в христианском мироощущении. Ключевую роль в этом процессе сыграла Реформация.

Реформация и Контрреформация: движение за духовное обновление христианского общества

В XVI в. в лоне западноевропейского христианства развернулось широкое реформационное движение за обновление церкви. Его сторонники получили название протестантов (от лат. protestantis – «публично доказывающий»).

Реформация, как и Возрождение, стала следствием нарастающего распада сословно-корпоративного порядка. Оба движения были сопряжены с попытками осмыслить причины упадка традиционных духовных ценностей, роста социальной напряженности, дискредитации общественных институтов. В обоих случаях лейтмотивом мировоззренческих исканий являлись попытки постичь смысл человеческого существования, основы истинной веры, таинство приобщения человека к высшей природе. Но гуманизм был движением духовной элиты европейского общества, опирающейся на интеллектуальные способы познания и художественные формы самовыражения. Столкновение высоких идеалов гуманизма с реальной действительностью общества, находящегося в состоянии духовного смятения, неуравновешенности и нравственной дезорганизации, закономерно завершилось торжеством скептицизма и утопизма.

Подобно гуманизму Реформация изначально не являлась «народным движением». У истоков ее стояли выдающиеся мыслители-богословы, стремящиеся на теоретическом уровне доказать правомерность своих взглядов на основы и формы вероисповедания. Но одновременно Реформация была порождением и массовой психологии. Она ярко отразила особенности маргинального типа сознания, формирующегося в условиях резкого изменения уклада жизни, нравственных устоев и поведенческих стереотипов. Маргинальность – это особое социально-психологическое состояние, основанное на ценностном и ролевом дуализме. В переходном обществе оно характеризует не столько люмпенизированные слои («низы»), сколько представителей вполне социализированных групп, чей статус, занятость, общественные связи меняются в новых условиях быстрее, чем собственная самоидентификация. Это состояние «промежуточности» и порождает устойчивое ощущение тревоги, неприкаянности, растерянности.

Модернизация придает маргинальным реакциям особую остроту. Возникает проблема «маленького человека», не способного легко и органично интегрироваться в мир индивидуальной ответственности, состязательного образа жизни, рационального и критического отношения к авторитетам. Такая личность приобретает специфическое мировосприятие, основанное на категориях силы и борьбы. Сила, дисциплина, подчинение привлекают в качестве фактора стабильности и спокойствия. Наличие мифического или реального «врага» избавляет от необходимости анализировать реальное положение вещей, нести ответственность за выбор поведения. Агрессивность маргинала является защитной реакцией, за которой скрывается внутренняя неуверенность и слабость. Лейтмотивом поведения становится стремление «устоять», «сохранить верность заветам». В итоге маргинализированный человек оказывается склонным одновременно и к социальному нигилизму, и к искренней вере в некие «высшие» идеалы и ценности. Служение «высшим» идеям, фанатичная вера в «подлинную правду», равно как и уверенность в том, что жизнь «на самом деле» подчиняется и определяется внешними, сторонними силами, обеспечивают для него комфортное психологическое состояние.