Новая история Второй мировой

3 сентября 1940 года планированием русской кампании занялся генерал Паулюс, назначенный первым обер–квартирмейстером Генерального штаба ОКХ. К концу октября он представил в ОКХ докладную записку «Основы русской кампании». Генштаб отработал задачу за месяц, и 5 декабря план «Отто» был представлен Гитлеру, который через две недели подписал «Директиву № 21» на стратегическое развертывание «Барбаросса».

Сведения о противнике, его войсках и особенно резервах, были совершенно недостаточными. Паулюс угадал состав первого русского стратегического эшелона, оценив его в 125 пехотных дивизий и 50 подвижных бригад. Это примерно соответствовало 170 счетным дивизиям, которые реально разворачивала на западной границе Красная Армия, но число «предполагаемых» танков и самолетов отличалось от реальных цифр в разы, а про второй стратегический эшелон планирующие инстанции ОКХ вообще не имели представления.

Три проведенные Паулюсом штабные игры убедительно продемонстрировали, что даже при самых благоприятных предположениях о противнике (представляющих собой грубую ошибку планирования, да еще и сделанную в опасную сторону) наличных германских сил все равно не хватает. Ни о каком форсировании линии Западная Двина — Днепр не могло быть и речи, поэтому требовалось во что бы то ни стало одержать решительную победу к западу от этого рубежа. Паулюс решил достичь этой цели одновременным наступлением по всему фронту.

Интересно заметить, что при ограниченных размерах Франции и ее превосходной дорожной сети немцы выстроили кампанию 1940 года как две последовательные операции. Предложение Манштейна достичь всех стратегических результатов одним решительным ударом было признано авантюрой и отклонено. Теперь же, в 1941 году, Паулюс рассматривает полный разгром СССР в рамках одной операции как дело возможное и даже необходимое. Не принимаются в расчет ни огромные расстояния, ни бездорожье, ни русское сопротивление на оккупированных территориях (пусть и пассивное).

Безусловно, важным основанием для такого решения было существенное улучшение технического оснащения германской армии (в значительной мере осуществленное за счет французских трофеев), а также увеличение количества автотранспорта в танковых и моторизованных дивизиях (в первых — за счет сокращения количества танков). Кроме того, германское командование прекрасно понимало, что у него есть серьезное преимущество в развертывании какого не имелось перед началом Французской кампании.

Еще одним фактором, безусловно, являлась уверенность в том, что качество русских войск будет хуже, чем французских. Это убеждение во многом стало результатом собственной немецкой пропаганды, оно базировалось как на опыте первой Мировой, так и на утверждениях фюрера, еще в «Майн Кампф» назвавшего Россию «колоссом на глиняных ногах»…

Операцию предполагалось начать 15 мая 1941 года.

III

Одним из мифов Второй Мировой войны является оценка плана «Барбаросса». Интересно, что в этом советские, немецкие и англо–американские историки проявляют трогательное единодушие. Двенадцатитомная «История Второй Мировой войны» мягко журит немецкие замыслы за авантюристичность — но эта критика отнесена не столько к технической стороне плана, сколько к самому решению Гитлера напасть на СССР.

Пост фактум самоубийственность этого решения очевидна. Но и в рамках той информации, которую имел Гитлер летом 1940 — весной 1941 года, операция «Барбаросса» должна квалифицироваться как стратегическая ошибка. Германия не только связывала свои войска на востоке, в лишенной дорог местности, откуда части и соединения при всем желании нельзя было быстро вытащить, но и лишалась экономического «окна в мир». Из нейтрального Советского Союза (или через него) немцы могла получать любые необходимые им для войны материалы. В условиях войны что–то можно было взять бесплатно (план «Ост») — зато об остальном надо было забыть. Британская блокада становилась абсолютной.

Приходится слышать, что Гитлер боялся сырьевой зависимости от СССР, но торговые отношения образуют взаимные зависимости, о чем фюрер германской нации, надо полагать, догадывался. Разговоры о «звериной ненависти», которую Гитлер питал к СССР, вообще не относятся к делу: политика Германии всегда была сугубо прагматичной, и «расовая теория» совершенно не помешала заключению союза с японцами или румынами, стоящими в списке «недочеловеков» значительно ниже русских.

Судя по всему, решение на «Барбароссу» имело три основания. Первое — иррациональный страх Гитлера перед Англией, заставлявший его, как уже упоминалось выше, стремиться лишить ее всех, даже потенциальных союзников. Сам фюрер неоднократно говорил, что Россия является последней надеждой Черчилля

Второе обоснование «Барбароссы» — в полной уверенности Гитлера в скоротечности кампании и возможности быстрого налаживания эксплуатации захваченных территорий.