Новая критика. Звуковые образы постсоветской поп-музыки

«Тры чарапахі» — действительно одна из самых популярных белорусскоязычных песен. Многие начинающие гитаристы разучивают ее самой первой — в том же возрасте, что и «Звезду по имени Солнце». Ее играют и слушают не только в контексте протестов, но и просто добавляют плейлисты как рок-хит. Весело звучащая «Тры чарапахі» по стилю больше напоминает не классический остросоциальный хард-рок N. R. M., а сатирический поп-панк группы «Крамбамбуля» (другой музыкальный проект с участием Вольского). Можно объяснить ее значимое место среди песен протеста теми свойствами, которые перечисляет Дарио Мартинелли: простота, размер 4/4, цепляющий рефрен, высокая узнаваемость. Но во многом протестность песни основывается на имидже исполняющей ее группы N. R. M. и ее автора Лявона Вольского, не скрывающего своих политических взглядов. С середины 2000-х N. R. M. периодически попадала в негласный список исполнителей, концерты которых запрещены в Беларуси, поэтому выступления на телевидении и на больших концертных площадках были невозможны. Это не мешало, а возможно, наоборот, способствовало тому, что два поколения белорусов росли на песнях группы, проявляя к ней интерес в том числе и из-за флера запретности. Самопрезентация группы и сольных проектов Лявона Вольского, исполняющего «Тры чарапахі» в финале концертов и в наше время, соотносится с «национально-сознательной» версией белорусской культурной идентичности, вплоть до использования латинского алфавита и «тарашкевицы»[517]

как языковой нормы в оформлении названии альбомов и песен. Именно эту версию идентичности в исследованиях называют «альтернативной белорусскостью» и описывают ее как антагонистичную советской идентичности. Аудитория N. R. M., которую можно увидеть на концерте, — это преимущественно горожане среднего класса от 23 до 50 лет, интеллигенция, оппозиционно настроенные студенты. Соответственно, «Тры чарапахі» для них такой же символический маркер, как и бело-красно-белый флаг.

Как отмечалось ранее, фактором популярности песни также может становиться «народность», раскрытая в том или ином смысле. Как и в «Грай», обращение к образу нации в «Трох чарапахах» происходит через фолк-мотивы, но более неожиданным и неявным образом — через первопроходцев белорусской рок-музыки ВИА «Песняры». Из всей белорусской музыки ближе всего к «Чарапахам» находится композиция «Песняров» «Касіў Ясь канюшыну» — рок-н-ролльная обработка народной песни, во многом определившая стереотипы о белорусах и о белорусской народной культуре. В случае N. R. M. перекличкой с «Песнярами» звучит запев «хэй-ла-ла-лай» в каждом припеве, схожа она и короткими музыкальными фразами, и анафорами в тексте. Связь с «Песнярами» не исчерпывается этими ассоциациями: в начале последнего куплета «Трох чарапах» напрямую цитируется другая композиция «Песняров», «Жураўлі на Палессе ляцяць». Конечно, цитата ироничная: Вольский поет эти строки высоким тонким голосом, контрастирующим с его натуральным хриплым тембром. Это пародия на мягкий высокий тенор Игоря Пени, исполнившего эту песню в «песняровском» оригинале. Это может показаться высмеиванием советского ВИА, но в действительности такая ирония способствует инкорпорированию советского стиля в национально-сознательную белорусскую культурную идентичность.