Новая квартира

Кекка. В тресет,[5] в пьяницу, в дурака.

Чечилия. Боже, какая скучища! Я люблю фараончик.[6] По маленькой. Держим банк в восемь, десять цехинов, не больше. Спуститесь к нам как-нибудь вечерком, развлечемся немного. Увидите общество, не хвастая скажу, весьма избранное! Бывает всегда не менее четырнадцати-шестнадцати человек, и каждый вечер подается маленькая закусочка: три-четыре курочки, либо пара соленых языков, или трюфели, а то какая-нибудь хорошая рыбка. А главное — мой погребок вин. Вот увидите, он заслуживает внимания.

Розина (тихо Менегине). Сбавим две трети, как по-вашему?

Менегина (тихо Розине). Пожалуй, и все четыре пятых.

Кекка. Славно вы веселитесь.

Чечилия. Что поделаешь? Уж я так воспитана.

Разина. Теперь, когда вы будете в доме мужа, синьора Менегина тоже повеселится.

Менегина. О, я веселюсь только у себя в комнате.

Чечилия. Мне досадно, что теперь в вашей комнате у вас не будет тех развлечений, какие были на той квартире.

Менегина. Что вы этим хотите сказать?

Чечилия. Ничего. Вы думаете, что я ничего не знаю? Думаете, муж мне ничего не рассказывает?

Менегина. Да что же такое, наконец, он мог рассказать? Я девушка на выданье и стараюсь пристроиться по-хорошему.

Кекка. Дорогая синьора Чечилия, если она влюблена, тут нет ничего предосудительного. И вы были влюблены, и я в свое время тоже.

Чечилия. Я не говорю, что нельзя влюбляться, но надо же разбирать, в кого. Муж мне рассказывал, что она завела шашни с проходимцем, у которого ни кола ни двора, с неким Лоренцино Биголетти, мальчишкой, кривлякой, нищим без образования; вообразите же, может ли такая женщина, как я, допустить подобное родство.

Менегина (тихо Розине). Слышите, как разговаривает?

Розина (тихо Менегине). Если Лоренцино услышит, беда!

Кекка. А скажите, синьора Чечилия, вы знаете этого синьора Лоренцино Биголетти?

Чечилия. Лично не знаю. Но, судя по тому, что рассказывают, он не достоин сестры моего мужа.

Кекка. Я не скажу, чтобы он был богат, но это очень порядочный человек. В родне у него проходимцев не бывало, и из семьи никто в прислужниках не состоял.

Чечилия. Что это вы говорите, синьора Кекка? Уж, кажется, мою семью в городе достаточно знают.

Кекка.

Я не про вас.

Чечилия. Так про кого же?

Кекка. Ну, что нам гусей дразнить?

Чечилия. Почему вы, собственно, так горячитесь из-за этого проходимца?

Кекка. Да что вы в самом деле? Проходимец да проходимец! Он такой же порядочный человек, как и вы. Он — мой кузен!

Чечилия. Ваш кузен? (Встает.)

Розина. Да, синьора, да. Это наш кузен, человек из хорошей семьи, отлично воспитанный. И мы никому не позволим оскорблять его.

Менегина (в сторону). Какая она душка! Дай ей бог!

Чечилия. Ах, вот, значит, где причина ваших любезностей! Вот почему вы так торопились с визитом ко мне! (Менегине.) Вы недурно устроились, любезная золовка.

Кекка. Это еще что за речи, сударыня? С кем это вы говорите?

Чечилия. Я впервые имею честь вас видеть. Я вас считаю особами приличными, но, извините, поддерживать с вами знакомства не могу. Мое вам почтение. (Менегине.) Вам я не говорю, чтобы вы шли домой, потому что не имею права вам приказывать. Я заставлю сказать это того, кто имеет на то право. И не думайте, что вам удастся поставить на своем и выйти за человека, который мне не нравится. Да, да! Не хочу! Чечилия Календрини в этом городе кое-что значит и кое на что способна. Понимаете? Имею честь кланяться!

(Уходит.)

Явление десятое

Кекка, Менегина, Розина, потом Лоренцино.

Менегина. Вишь настрекотала, сорока!

Розина. Ну и ведьма!

Кекка.

Не знаю, как только я сдержалась! Если бы это было не у меня в доме, ей бы так не сошло!

Лоренцино. Кузина, ради вас я смолчал и стерпел, но, черт возьми, я не позволю оскорблять себя!

Розина. Вы слышали?

Лоренцино. Еще бы! Я не глухой.

Менегина. Я не виновата, голубчик.

Кекка. А теперь, синьора Менегина, очень прошу вас, подите к себе. У меня в доме подобных сцен никогда еще не бывало, и я их не желаю..

Лоренцино. Она тут ни при чем.

Кекка. Вы, синьор, тоже будьте любезны удалиться отсюда.

Лоренцино. Я сейчас же пойду прямо к синьору Андзолетто, и черт меня побери совсем, если я не притяну его к ответу. Мы будем драться.

Менегина (кричит). Ох, беда!

Розина. С ума вы сошли?

Кекка. Полно вам, сумасброд вы этакий!

Лоренцино (сердито шагает). Назвать меня проходимцем, кривлякой, нищим, неучем! Сама она дрянь, сама кривляка! Муж ее нищий, мужлан, колбасник! У него и руки-то еще все в сале.

Менегина. Ох, воды мне, воды, ради бога!