Новая Неистинная Пара (СИ)

— Именно! — засмеялась Алиса. — Забавно, но волки не только самые пылкие влюбленные, но и самые ярые ненавистники. После стадии отвращения приходит время измены.

— Измены? — я был поражен, про измены при тлении метки я даже не читал, хотя у меня хранились все дневники деда.

— А что ты хотел? Живому разуму хочется ощущать себя нужным. Любой волк ощутив отвращение, пойдет налево. Да и не только волк. Даже домашний зверь сбежит от такого «хозяина».

— Ты изменила первая?

— Не знаю, возможно, я просто попалась первой на измене, но и отрицать, что я изменила — не буду. Мне было хорошо с тем человеком. Очень хорошо! Впервые за очень долгое время мне не хотелось кого-нибудь загрызть после секса или поплакать, как было раньше.

Я вспомнил свое жуткое ощущение помоев на коже при недавнем сексе с Ингой, и прекрасно понял, о чем Алиса пытается сказать. Если меня так будет корежить при каждом разе, то я очень быстро перестану к ней прикасаться вообще…

— И что дальше? — спросил.

— Дальше? Ну начну с того, что дальше у нас настали времена самого жесткого БДСМ, какое можно представить. Шутка ли, Истинная пара — и измена. Он бил меня, унижал, запирал… Многое было, я уж и половины не припомню. И я могла бы прикинуться сейчас жертвой и сказать тебе, что он — больной урод, но это не так… Мне нравилось, Влад! Нравилось почти все, что он со мной творил. Нравилась и боль, и кровь, и хруст собственных костей. Позже, я узнала, что такое часто бывает при тлении метки. Заклятье устроено так, чтобы внушать волку «обожание» того, что связано с парой. А если связаны боль и унижения?

— При тлении идет внушение на унижение?

— Что-то вроде того… Не знаю точно, как это устроено, но могу точно сказать, что до меня он не бил женщин. А если и бил, то это были пощечины и только. Он всегда говорил, что бить слабого — унижать себя. Но после моей измены он полюбил бить меня ногами, а потом заботливо сидеть у кровати и следить за моей регенерацией. Многое было в наших отношениях, только одного не было — детей. После начала тления что-то в нас словно «отключает» способность иметь потомство. И слава всем богам, что так! Не хотела бы я рожать щенков, а потом растить их в режиме постоянной бойни в доме. Помню, как зашвырнула в него тарелкой, а он не увернулся, осколки рассекли ему щеку, так от запаха его крови, от понимания, что это я ему кровь пустила, я едва не кончила.

А вот я вспомнил, как меня завел ее укус в подвале после Казни. Я ведь никогда такого желания не испытывал. Тогда списал все на Казнь, а похоже, что это были последствия тления…

— Такие отношения могут быть давольно долгими, и, как сам понимаешь страстными, но это не семья и не любовь. Это вообще бред сумасшедшего. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что мы оба были на грани. Он в любой момент мог меня убить, как и я перегрызть ему глотку во сне! На какое-то время такие отношения имеют место, но потом возвращается боль.

Волчица глянула мне в глаза — и поняла, что я уже знаю, про какую боль она говорит. Шурупы в висках, ноющая тяжесть в костях. Да, я знаю…

— Как остановить тление метки зверя? — спросил я самое главное.

— Не знаю, — она пожала плечами. — Выход точно есть, его не может не быть, только мне он неизвестен. Я знаю только, как убрать последствия метки. Как остановить боль, и желание сдохнуть, лишь бы не ощущать… — ее передернуло.

— Рассказывай, — попросил я.

— Не помню, кто именно сказал, что все развивается по кругу. Там где начало, там же и конец. А с чего все закручивается у нас, у волков?

— С секса.

— Точно! Мой благоверный меня приревновал к сыну друга отца. Самое обидное, что я ему не изменяла и даже не думала. Просто парню я понравилась, вот он на семейном сборище и зажал меня. Поцеловал. Я дала ему по морде…

— Запах, — догадался я. От Алисы пахло волком и его желанием.

— Я не смогла доказать, что не крутила хвостом перед тем волком, тем более что между нами уже была измена. Тогда-то мой благоверный и решил пропустить меня через своих дружков.

Руки стиснули литые перила балкона. Асс во мне сделал стойку, сам не знаю почему.

— Сколько их было, лиса Алиса? — спросил я.

Она допила остатки вина и глубоко затянулась. Потом уставилась на клубы дыма, подхваченные слабым ветром.

— Достаточно, Влад, чтобы волчица, которая обожала пожестче, прошла все стадии боли. Сначала мне было страшно, потом я возненавидела его, его смех, мерзости, что он говорил, наблюдая за тем, что со мной делали. Потом мне стало больно, потом очень больно. А вот затем меня… отпустило. Знаешь, будто та незримая нить, что нас связывала, лопнула. Не стало метки. А потом мне стало хорошо. Я кончала, Влад! Я просила, чтобы они не останавливались. А вот затем мне снова стало так больно, что я была готова молить о смерти. Были минуты, когда я о ней просила. А затем, мне стало все равно…