Новая опричнина

Давайте вспомним: первое, что сделали в ее рамках, – разогнали милицию, которая боролась с организованной преступностью. Похоже, потому, что эти люди добились выдающихся успехов в своей борьбе. Не люблю хвалить представителей государства, но что было, то было. Хотя некоторые успехи были случайны, мафии был нанесен колоссальный урон. По странному совпадению, немедленно после этого борцов с оргпреступностью переквалифицировали в борцов с экстремизмом, то есть с политическим противником.

Затем была ликвидирована транспортная милиция, и в результате этого правонарушения на транспорте стало институционально сложно контролировать. Ведь раньше транспортная милиция тесно сотрудничала с транспортной прокуратурой – теперь прокуратура осталась транспортной, а бывшая транспортная милиция разорвана между регионами: они почти не могут взаимодействовать.

Далее: если преступление совершено в поезде, который идет через всю страну, и никто не знает, в какой конкретный момент оно совершено, то вообще неизвестно, кто его должен расследовать.

Наконец, была ликвидирована милиция по охране спецобъектов. Это вообще нонсенс: лучшие подразделения милиции, которые носили элитный характер и чем-то напоминали ФСБ. Они охраняли атомные электростанции и прочие объекты повышенной опасности.

Как только их ликвидировали, произошла серия терактов на гидроэлектростанциях, о которых, кстати, предупреждали. Потому что обычная милиция, в силу своей специфики, не может выполнять эту функцию.

И, при всей глупости официального реформирования милиции, – даже ко мне почти непрерывным потоком идут письма, которые пишут сами милиционеры… Это видно по стилистике, по употребляемым словам: пишет человек, который, что называется, «в теме». Он не всегда может трех слов связать, но он говорит о фактах, которые постороннему наблюдателю неизвестны и даже непонятны. Из предложений, содержащихся во многих таких письмах, – указание на необходимость полной ликвидации отдельных структур управления МВД на уровне федеральных округов. Это нарост, который никакие вопросы не решает и совершенно не имеет смысла – за исключением проведения контртеррористических операций в масштабах целых округов. Хотя, если «модернизация Северного Кавказа» будет продолжаться подобными темпами, эта потребность может появиться уже скоро.

* * *

Похоже, ситуацию на Северном Кавказе, как это ни парадоксально, окончательно сломало создание Северо-Кавказского федерального округа. Нельзя принимать управленческие решения, которые способствуют дестабилизации положения.

Ведь сегодня федеральный округ, насколько можно понять, – инструмент объединения правоохранительных структур и их вывода из-под влияния губернаторов. И, когда Южный федеральный округ объединяет, помимо Северного Кавказа, Калмыкию и русские регионы, то различные национальные культурные и административные особенности этих регионов друг друга в целом уравновешивают, и вы получаете управленческую структуру, которая является российской.

Если же вы, как было сделано, выделяете зону социальной катастрофы в отдельный округ – вы поднимаете вот эту культуру социальной катастрофы на уровень федерального округа. Ее там просто некому компенсировать, один Ставропольский край с этим справиться не может.

Я хочу четко зафиксировать, что население этих территорий как таковое в этом не виновато. оно оказалось в ситуации реальной социальной катастрофы по разным причинам, в том числе и не имеющим к ним отношения.

Но давайте учитывать реальность: сейчас эта обособленность федерального округа, с моей точки зрения, внесла серьезный и болезненный вклад в обострение ситуации на Северном Кавказе, которое далеко уже вышло за пределы не только Чечни, но и всего Восточного Кавказа. Уже сейчас и на Западном Кавказе, и в Ставрополье складывается, без преувеличения, критическая ситуация, преодолеть которую можно только радикальным изменением всей кавказской политики России.

* * *

В первой половине декабря 2010 года покрывание «правоохранительными» органами еще одного зверского и демонстративного убийства, совершенного этническими бандитами, переполнило чашу терпения общества и вызвало массовый стихийный протест.

Этот протест вызвал страшный испуг и истерику правящей тусовки, искренне готовой считать выдвижение лозунгов «Хватит убивать русских!» и «один за всех, и все за одного!» экстремизмом.

Между тем требования российской общественности вполне умерены и совершенно справедливы. Если перевести язык улицы на обычный литературный, главное требование – это прекращение дискриминации русских (разумеется, не по крови, а по культуре): требование равных прав, вне зависимости от принадлежности к той или иной национальности или диаспоре. За одно и то же правонарушение представители различных национальностей должны нести одинаковое наказание, и принадлежность к этнической мафии, в том числе кавказской, не должна обеспечивать безнаказанности совершения преступлений.