Новая опричнина

Если человек, который формально возглавляет ту или иную ее значимую часть, сделает что-то, противоречащее интересам глобальной сети, он в ту же минуту утратит свое положение: ему просто не подчинятся.

Это не привычная для советского сознания иерархическая пирамида, это сеть. В этой ситуации мы можем сколько угодно разбираться, хороший Чубайс или плохой и кого он представляет, но когда в совете директоров одной из крупнейших российских компаний появляется человек, который является официальным и юридическим представителем одной из глобальных сетей, – это переход на качественно новый уровень.

До этого момента вернуть активы народу, то, что сейчас тратится на замки в Швейцарии и на океанские яхты с противоракетной обороной и собственными подлодками, – среднестатистическому россиянину, который живет на 15 тыс. рублей в месяц, в принципе не очень сложно. Для этого не нужна война. Об этом можно договориться за столом переговоров, и такое бывало не раз.

Как только появляется представитель глобальной финансовой сети, чтобы вернуть активы обратно народу, чтобы активы России развивали Россию, а не Папуа – Новую Гвинею, – вот для этого уже понадобится война, может, холодная, а может, и нет.

А что захочет делать тишайший представитель сети Ротшильда, который не скажет ни одного лишнего слова, станет улыбаться, хвалить Пушкина, Толстого и даже лично Владимира Владимировича Путина с Дмитрием Анатольевичем Медведевым, этого мы не знаем. По очень простой причине: глобальная сеть, в отличие от КГБ, ЦРУ, Моссада, какого-нибудь государства, даже от «Аль-Каиды», – явление малонаблюдаемое.

Это люди, которые не ходят на собрания, не устраивают манифестаций и почти не принимают формальных решений. Это сообщество людей, объединенных общими интересами и общим образом жизни. Они действуют как большой социальный автомат, как коллективное социальное животное.

К сожалению, не существует науки, которая изучала бы эти социальные механизмы. Последний раз их серьезное системное изучение было организовано в нашей стране при Сталине, но после его смерти система изучения глобальных сетей была уничтожена. Это исторический факт. С того времени мы не знаем, как они устроены, какие процессы в них происходят. Можем догадываться, мы получаем косвенную информацию, можем размышлять на эту тему.

Но ответить на конкретный вопрос о том, что будет делать представитель группы Ротшильдов в совете директоров конкретной российской компании, если он в нее войдет, мы не можем.

Мы знаем о явлении, знаем, чем глобальная сеть отличается от национального государства. Мы знаем, каковы базовые интересы этой глобальной сети по отношению к России.

Но каковы ее внутренние противоречия, каковы интересы, каковы склонности, любит ли господин Ротшильд рыбалку, или охоту, или что-нибудь еще, чем он готов пожертвовать и ради чего, кто конкретно ему советует и зачем, – к сожалению, это вопросы, которые находятся за пределами рассмотрения российского государства. Потому что нынешнее российское государство не просто меньше глобальной сети, оно еще и, с моей точки зрения, глупее. Потому что оно боится об этом думать.

…А российский бизнес верит в Россию. Потому что все специалисты знают: огромная часть тех формально иностранных инвестиций, которые приходят в Россию, на самом деле по происхождению являются российскими. Российский бизнес вкладывается в Россию, получив «крышу» иностранного государства. Наше государство враждебно российскому бизнесу, насколько можно судить, а иностранные государства защищают свой бизнес. Если вы хотите иметь бизнес в России, вы должны прийти сюда под видом немецкого, финского, на худой конец, кипрского бизнесмена.

Крупнейший инвестор в Россию – это Германия, в которой работает значительное количество российских бизнесменов. В первой половине 2010 года из нее пришло 5,8 млрд долларов инвестиций. Второй инвестор в Россию – это Нидерланды (4,2 млрд). В Европе это достаточно мощная офшорная зона. Кипр – 3 с лишним млрд долларов, третий по величине инвестор.