Новая Россия в постели

Потом мы вместе готовили ужин. Это было похоже на мое самоубийство. Или подготовку к концу света: когда все доделается, нужно умереть. Причем мы с Игорем не ругались, мы, наоборот, обсуждали, что она любит и что ей приготовить, чтобы было вкуснее. Мы нашли те вещи, которые она дарила ему ко дню рождения. И если я всегда их убирала с глаз долой — какие-то пупсики, зайцы — то теперь я специально все поставила на столе, на шкафчиках, на тумбочках, чтобы она понимала, что она у себя дома. Я, конечно, думала, что это такая игра, и ждала, что на каком-то этапе мне скажут: «Да хватит тебе! Не нужна мне эта Таня! Останься со мной! Я тебя люблю, и вообще зачем мне все это!» Я этого так ждала! Но этого не произошло. Я решила: ладно, но, может быть, Таня откажется от всего этого? Ничего подобного! Она прибежала счастливая, розовощекая. Сказала: «Спасибо, так чисто!» И тогда я села в кресло, и вот мы сидим. И чем ближе вечер, тем труднее мне уйти. Зачем мне все это? Зачем я все это затеяла? Сама, своими руками! И я захотела остаться. Я сидела и ловила момент, когда Игорь хоть на миг переключится на меня — о, я с ним заговорю! Я завоюю его внимание, любовь, тело! Мы вышвырнем эту девочку и будем вдвоем в этой чистой квартире, с этим потрясающим ужином.

Но он не смотрел на меня.

Я была ему неинтересна.

Он был поглощен Танечкой.

И я поняла, что все — собирай манатки и уходи!

Что я и сделала. Я ушла к соседям и ночевала у них на полу. В то время, когда мой муж занимался любовью с этой юной девочкой в нашей квартире. Конечно, я не спала всю ночь. А утром, когда все проснулись и позавтракали, я мыла посуду на общей кухне и видела Таню в моем халатике, надетом на голое тело. Распахнутом. Счастливую, с такими кругами синевы под глазами. Со слегка причесанными волосами. Она совершенно не замечала нас. Она забежала на кухню поставить чайник, чтобы подмыться. Мой чайник! Это уже был бред! Это уже было слишком — даже для меня, я себя почувствовала кучей дерьма. Я постарела на сто лет. Ненужная, некрасивая, заброшенная. Мне было совершенно не важно, что у меня в Москве потрясающий любовник, молодой, талантливый, богатый, иностранец и с ума по мне сходит, хочет на мне жениться и увезти меня в США, в Европу, в Брюссель, в Париж! Нет, мне это было по фигу, я была так унижена, я ей безумно завидовала! Она пролетела в туалет в моих же тапочках. Я хотела просто содрать с нее этот халат! Мой, собственный! Черт, какое он имел право дать ей мои вещи?! И я поняла, что так происходит всегда. Что все женщины, которые у него ночуют, носят мои халаты, мои вещи.

Прошло еще некоторое время. Я вернулась в свою комнату. Там никого не было, они ушли вдвоем, вместе. И я стала собирать свои вещи интимного плана — халаты, трусики, пеньюарчики. Я помню, как я их собирала. Я взяла из шкафа чистую простыню, потому что та, на которой они спали, была, как я понимала, в пятнах крови, я к ней не прикасалась. Я взяла чистую простыню, бросила на пол и стала складывать в нее свои вещи. Потом связала все это в узел. Но это был жест отчаяния, потому что уйти мне некуда. К маме нужно ехать машиной, а машины у меня нет, и вообще как я могу тащить этот узел через весь военный городок к КПП? Я оставила этот узел там, где он и был. Я устала, я даже не плакала, мне стало все безразлично. Этот узел лежал на полу, я уснула на нем. Муж вернулся к вечеру — оказывается, они ходили на репетицию КВН. А я сидела дома. Он благодарил меня, целовал мне руки: «Ты потрясающая женщина, ты уникальная женщина, я такую никогда не встречу, ты останешься моей женой!» А я его ненавидела. Наверно, нужно было ему об этом сказать. Но я не сказала. Просто после этого я не могла их обоих видеть. И даже когда первая боль и отчаяние прошли, у меня осталось безумное равнодушие. И нежелание что-либо о них знать. Нет их и все. Они умерли.

Кстати, так оно и случилось. Их отношения были недолгими. Она ему надоела через два месяца. Потому что, как говорится, на чужом несчастье счастья не построишь. Даже когда через месяц я приехала за разводом и они еще были вместе, она уже была не такая юная и яркая, как раньше. А серенькая, несчастная, потому что мой муж развода мне не давал. Он хотел быстренько исправиться, всех своих женщин побросать, стал дарить мне цветы. Но было поздно. Я проиграла его, проиграла сама и сама отдала, своими руками.