Новая Сибирь

Далее события развивались столь же молниеносно. Антон, не мигая, смотрел на человека с «Сайгой», у которого в розовом облаке неожиданно исчезло полголовы. Он понял, что это был второй выстрел Ларисы, только тогда, когда слабо перхавший в углу Кирила Кирилыч ожил, схватил табурет и обрушил его на голову Кабана. Прикинув, что леснику помощь нужнее, чем Фрэнсису, Антон неуклюже завалился на поверженного Кабана и принялся месить его кулаками.

Больше он ничего не помнил…

Очнулся Антон на Ларисиной лежанке. За занавеской была слышна какая-то суета, и он было вскинулся, подумав, что там продолжается бой. Но ткань тут же уползла в сторону, и перед Антоном возник камерунец со стаканом водки.

— Выпей, — приказным тоном сказал он. — Тебе нужно.

Антон не стал спорить и высосал противную полувыдохшуюся жидкость. Его замутило, но почти сразу стало легче. Сильно болели руки — он посмотрел на разбитые костяшки, поморщился, попытавшись шевелить пальцами.

— Ты два пальца вывихнул, — пояснил Фрэнсис. — Я вправил, я такое умею.

Антон поднялся с лежанки, и его слегка повело в сторону. Перед глазами поплыли цветные круги. Он плюхнулся обратно и спросил заплетающимся языком:

— Что со мной?

— Во-первых, ты только что выпил стакан водки, — напомнил камерунец. — Во-вторых, ты бил этого Кабана, а потом потерял сознание. Мы тебя положили сюда.

— А что с остальными?

— Двоих убила Лариса. А остальных… остальных Кирила Кирилыч ножом добил.

Антона никак не тронули эти слова. К ним в дом пришли людоеды. Людоеды хотели их убить и разделать на мясо, а Ларису забрать с собой. Они убили людоедов. Все правильно, так и надо.

— Вы с Ларисой оставайтесь здесь, отдыхайте, — продолжал тем временем футболист. — Мы с Кирилой Кирилычем погрузим мертвецов на санки, у него в сарае есть, и отвезем подальше. Там выбросим — звери растащат.

— А если их хватятся? Этот Платон запросто мог сказать своим, куда отправился.

— Да нет, Кирила Кирилыч говорит, он по жизни одиночка. Вряд ли, говорит. А если придут — получат. У нас теперь три ружья и этот карабин, похожий на автомат Калашникова, и еще пистолет — он у Платона был. Отобьемся.

— Вам точно помощь не нужна?

Антон попытался снова встать с лежанки, но Фрэнсис с улыбкой толкнул его обратно:

— Лежи, лежи. Справимся.

Антон послушно лег и тут же провалился в сон. Снилась какая-то дрянь, что-то черное и клыкастое, лезущее со всех сторон, и он был рад, когда из сна его вытащил голос Ларисы:

— Антоша, что ты? Кошмар приснился?

Антон открыл глаза. Лариса сидела рядом с чашкой в руках.

— Вот, водичка, — ласково сказала она.

Антон выпил.

— А Фрэнсис с дедом не вернулись еще?

— Вернулись, вернулись. Силки пошли проверять. Кирила Кирилыч расстроился очень. Сам не свой.

— В смысле? Почему?

— Платон же заставил его человечину есть. «Опоганился я, — говорит, — ребята…» Мы его успокоить пытались — мол, не человечина это никакая, издевался над тобой Платон. А он кусок кожи от мяса показывает, а там татуировка…

Лариса помолчала:

— Не нравится он мне. Как бы не сделал чего с собой.

Лариса оказалась права. Кирила Кирилыч захирел, плохо ел, только пил трофейную водку и лежал на своей старенькой кровати, повернувшись лицом к стене. Еще пару раз сходил с Фрэнсисом и Антоном проверить силки, а потом велел делать это без него. Разговаривал односложно, что-то бормотал себе под нос… Короче, это сделался совсем не тот Кирила Кирилыч, что встретил их в этом домике в конце августа.

Закончилось все просто: ночью они проснулись от близкого выстрела. Старичок лесник сидел на крылечке. Разувшись, он приставил ствол своего любимого ИЖ-12 к подбородку и пальцем ноги нажал на курок.

— Как профессор… — уныло сказала Лариса.

— Профессор почище кончил, — брякнул зачем-то Антон и прикусил язык.

На столе они обнаружили записку, придавленную пепельницей.

«Не могу я так больше жить, ребята. И без того мало оставалось, так зачем мучаться. Вы обитайте здесь спокойно, пользуйтесь, чему умел, я вас чуток научил, остальное сами сообразите, не дураки. Лариске удачно разродиться, а по весне не забудьте огородом заняться, как я говорил».

И всё. Никакой подписи, ничего.

— Хороший был старичок, — сказала Лариса и заплакала.

Фрэнсис крякнул, полез в буфет и достал последнюю бутылку водки, вернее, треть бутылки. Разлил ее по стаканам. Выпили, не чокаясь.

Кирилу Кирилыча решили пока положить в сарайчике. Могилу до весны никак не вырыть, а оставлять его в снегу, как бандитов Платона, было делом подлым. Поэтому тело аккуратно завернули в старый ковер, обмотали веревкой и уложили на поленницу. После этого в сарайчик попусту старались не заходить…